— Киноартист, куда топаешь?

Или другое что-нибудь спросят, и все с прозвищем. Опять же не в насмешку, а по привычке.

А Колька злится. Слово-то вроде неплохое, да ему-то поперек горла. Раскипятится Колька, а кто-нибудь нарочно подначит:

— Ну, не сердись. Подумаешь, какой Алейников отыскался!

А к двум закадычным Колькиным друзьям, Паньке Семиселову и Саньке Гущину, совсем другой подход по деревне пошел. Панька ФЗО кончил в этом году и печником работать начал, часы себе в первую получку купил. Саньку в помощники комбайнера произвели, нос стал драть, куда там… Стали их обоих в деревне по именам, как следует, полностью звать, а когда и отчество, глядишь, прибавят. Слышит это Колька, и вдвойне обида берет. Ведь Панька-то одногодок, а Санька всего на год постарше.

Подумал Колька, подумал и заявил матери:

— Пойду в колхоз работать. Учиться меня не тянет. Пока и свидетельства об окончании семилетки достаточно. Потом видно будет. А шляться надоело. Вон Санька уже новый костюм купил…

Мать ответила:

— Давно бы пора. Целое лето на собаках шерсть обивал. Ездил куда-то ни по что, привез ничего. Иди в контору к Илье Васильевичу. Он определит.

В конторе Кольке повезло — определили его на конюшню, к деду Васюхе в помощники.

Дед Васюха росту длинного, лицо у него красное, белой бородой обросло. Ничего Кольку встретил.

Однако одно дело — со стороны любоваться, как дед Васюха проездку племенному жеребцу Агату делает, другое дело — не то что Агата, а хотя бы завалящую кобыленку Стерву запрячь. Сказалось то, что Кольке редко лошадей доверяли. Как стал он первый раз Планету запрягать, так намучился — пропади все пропадом…

Завел Планету в оглобли кое-как. Пять раз заводил. Стал хомут надевать, крутит Планета башкой, не дается. Дед Васюха из дверей конюшни крикнул:

— Не той стороной! Бестолочь!

Поглядел Колька — верно, не той стороной. Ну, надел хомут, а дальше все перепутал. То ли снизу гуж завертывать на оглоблю надо, то ли сверху… Копошится Колька возле Планеты, а она брыкается, проклятая… Плюнул Колька, сел на бревно и за всхлипывал.

— Подошел дед Васюха, присел рядом, закурил. Покряхтел и сказал:

— Не реви. Обойдется. Научим помаленьку.

Как будто между прочим поинтересовался:

— На кого учиться-то хотел?

— На киноартиста, — всхлипнул Колька и на деда исподлобья взглянул: не смеется ли?

— Оно конешно, и на киноартиста можно, — на полном серьезе сказал дед Васюха. — Дело правильное. Учиться, брат, долго надо и опять же способность иметь. Способность — она везде нужна. Невелика, скажем, мудрость кобылу запрячь, а ведь видишь, сколь легко поначалу. Везде, брат, уметь работать нужно. В любом деле. Когда будешь и головой, и руками к делу прикипать, все получится…

Через полмесяца Колька не то что запрягать выучился, а уже по деревне разъезжал вовсю. То за подкормкой поедет, то пошлют куда. И все Колька не кружной дорогой, а центром проехать норовит. Бабы посмотрят вслед, промеж себя перекинутся:

— Куда-та Николай направился. За запчастями, поди.

У Кольки слух острый. Слышит, как его называют, — радуется. Все бы хорошо, да окаянные ребятишки, те, что на дороге всегда в песке копаются, всю чистоту дела портили. Увидят Кольку на телеге, ну бежать за ним. Орут босоногие:

— Киноартист, прокати!

Что с ними поделаешь? Колька крепится, не слышит вроде, а на сердце коты скребут.

В общем все это уже с месяц тому назад было, а совсем недавно вот что произошло.

Чистил Колька Агата. Вывел его из конюшни и привязал к столбу. Агат под лучами солнца стоял спокойно, нежился. Только иногда подрагивал да косил на Кольку наливчатым глазом.

Агата дед Васюха не доверял никому. Даже председателю вожжей в руки не давал, всегда сам правил. Но приболел дед Васюха, и все заботы по конюшне навалились на Кольку.

Чистил Колька Агата и представлял, как выезжает дед Васюха на Агате на главную улицу Мартьянки. Вихрем проносится. За деревней каменник начинается метров на восемьсот. Вот как вылетит Агат за деревню, так с каменника словно пулеметная стрельба слышна: трах-та-та-тах! И уже умчался дальше Агат. Колька вздыхал: «Эх, кабы сидеть в тарантасе вместо деда Васюхи…»

Вдруг из-за угла конюшни выбежал председатель колхоза Илья Васильевич. И еще на бегу крикнул:

— Закладывай Агата! Лети в райцентр!

Запыхался председатель, еле отдышался. Никогда его таким возбужденным Колька не видел.

— Но дед Васюха… — начал Колька.

— Мчись, говорю, — оборвал Илья Васильевич. — Из-за чего и сам прибежал, чтобы на Агата распоряжение дать. Моментом собирайся. Вези ветврача из лечебницы. Сендега растелиться не может, теленок велик.

А Сендега, надо вам сказать, лучшая в колхозе корова. Да и не только в колхозе, а и по всему району первая рекордистка.