– Вы что, не поняли? – крикнул Ааз. – Они утащили Приз! В ту сторону!

Это заявление сделало свое дело. Со звериным ревом солдаты развернулись и ринулись в указанном Аазом направлении.

– Ого, – пробормотал я с искренним восхищением. – Не хотел бы я держать этот Приз, когда они меня догонят.

– Это оказалось бы решительно неприятным, – согласился Ааз. – Поэтому, если ты не против, может, отправимся восвояси? А?

– О! Верно, Ааз.

Он уже двинулся вперед, отмеряя сильными торопливыми шагами большие отрезки пути. Я поспешил нагнать его, твердо решив не спрашивать, как мы минуем часовых у ворот. Я лишь раздражал его своими постоянными вопросами, а кроме того, его ответы постоянно меня расстраивали.

Однако когда мы приблизились к воротам, нервозность моя усилилась, а решительность ослабла.

– М-гм-м-м-м… ты хочешь, чтобы я сменил личину на Призе? – спросил я.

– Нет, – донесся грубый ответ. – Но ты мог бы немного повывозить нас.

– Повывозить нас? – не понял я.

– Немного грязи и крови на мундирах, – пояснил Ааз. – Чтобы мы выглядели побывавшими в бою.

Я не был уверен, что именно у него на уме, но поспешил подправить наши личины. Между прочим, это не так легко, как может показаться. Попробуйте закрыть глаза и подробно представить себе грязные мундиры, следуя в то же время чуть ли не рысью по незнакомой улице. К счастью, общение с Аазом научило меня работать в отчаянных условиях, и поэтому я выполнил свою задачу как раз в тот момент, когда мы подходили к воротам.

Благодаря моему творчеству часовой к нам даже не обратился. Он просто поглазел с минуту на нас, разинув рот, а потом заорал, зовя караульного офицера. К тому времени, когда тот появился, мы достаточно приблизились, чтобы сосчитать зубы на его отвисшей челюсти.

– Что здесь происходит? – потребовал наконец ответа офицер, приходя в себя.

– Бои на улицах, – выдохнул Ааз, реалистически изображая усталого воина. – Им нужна ваша помощь. Мы пришли сменить вас.

– Сменить нас? – нахмурился офицер. – Но ведь этот солдат без сознания, а у вас такой вид, словно… вы сказали, бои?

– Мы достаточно в форме, чтобы охранять ворота, – настаивал Ааз, слабо вытягиваясь во весь рост. – Все, что угодно, лишь бы высвободить подкрепление. Там бой!

– Какой бой? – завопил офицер, едва подавляя порыв встряхнуть Ааза, чтобы привести его в чувство.

– Беспорядки, – уточнил мой наставник. – Букмекеры изменили шансы в ставках на войну и не желают выполнять обязательств по прежним. Это ужасно.

Офицер побледнел и отшатнулся, словно его ударили.

– Но ведь это означает… все мои сбережения поставлены на войну. Они не могут этого сделать.

– Вам лучше поспешить, – настаивал Ааз. – Если толпы разорвут букмекеров на части, то никто не вернет своих денег.

– За мной! Все за мной! – заревел офицер, хотя в этом не было надобности. Часовые уже побежали. Офицер явно был не единственным, вверившим свои деньги заботам букмекеров.

Офицер бросился было за ними, но затем остановился и окинул нас одобрительным взглядом.

– Не знаю, получите ли вы за это медаль, – мрачно проговорил он, – но я этого не забуду. И хочу лично поблагодарить вас.

– Не за что, индюк, – пробормотал себе под нос Ааз, когда вояка дунул прочь.

– Знаешь, бьюсь об заклад, он таки этого не забудет… никогда, – улыбнулся я.

– Чувствуешь себя весьма довольным собой, так ведь, малыш? – заметил Ааз, критически вскинув бровь.

– Да, – скромно подтвердил я.

– Ну, заслуженно, – рассмеялся он, хлопнув меня по спине. – Думаю, однако, нам следует отпраздновать успех, отойдя подальше.

– Совершенно верно, – согласился я, величественно показывая на открытые ворота. – После вас.

– Нет, только после вас! – возразил Ааз, повторяя мой жест.

Не желая терять времени на спор, мы прошли бок о бок через неохраняемые теперь ворота Вейгаса, торжествующе неся с собой Приз.

Тут бы и все. После успешного похищения Приза дальше уже полагалось бы без осложнений вернуться в Ta-Хо, обменять Приз на Тананду и спокойно отпраздновать успех дома, на Пенте. Но мне следовало бы знать, что на это лучше не рассчитывать.

Всякий раз, когда ситуация кажется спокойной и мирной, случается что-нибудь такое, от чего все дело идет прахом. Если не возникнут непредвиденные внешние осложнения, то либо Ааз вспылит, либо я распущу свой длинный язык. В данном случае никаких внешних осложнений не было, но наше везение иссякло. Ни меня, ни Ааза винить не приходилось – мы оба были виноваты. Ааз – из-за своей вспыльчивости, а я – из-за своего длинного языка.

Мы почти вернулись к тому месту, где спрятали Гриффина, когда Ааз обратился ко мне с неожиданной просьбой.

– Слушай, малыш, – сказал он. – Как насчет того, чтобы на время сбросить личины?

– Зачем? – логично спросил я.

– Без всякой особой причины, – пожал плечами он. – Просто хочу взглянуть на этот самый Приз, из-за которого столько хлопот.

– Разве ты не видел его там, в Вейгасе? – нахмурился я.

– В общем-то нет, – признался мой наставник. – Сперва я был слишком занят, прогоняя солдат и штатских, а после этого он был для меня только чем-то большим и тяжелым. У меня просто не было времени его разглядеть.