Шрифт:
Достигнуть ее [старости] желают все, а достигнув, ее же винят.
«О старости» («Катон Старший, или О старости»), 2, 4
Трудно поверить, чтобы она [природа], правильно распределив прочие части нашей жизни, могла, подобно неискусному поэту, пренебречь последним действием.
«О старости», 2, 5
Ни разу я не слыхал, чтобы кто-либо от старости позабыл, где закопал клад.
«О старости», 7, 21
Никто ‹…› не стар настолько, чтобы не рассчитывать прожить еще год.
«О старости», 7, 24
Даже и теперь я не более завидую силе молодых ‹…›, чем прежде завидовал силе быка или слона. Что у тебя есть, тем и подобает пользоваться, и что бы ты ни делал, делай в меру своих сил.
«О старости», 9, 27
Тело от излишних упражнений устает – ум же от упражнения укрепляется.
«О старости», 11, 36
Отсутствием того, чего не желаешь, не тяготишься.
«О старости», 14, 47
Как Турпион Амбивий [известный актер] больше удовольствия приносит зрителям, сидящим в первых рядах, но получают удовольствие и сидящие в последнем, так молодость, глядя на наслаждения вблизи, пожалуй, больше радуется им; но ими услаждается в достаточной мере и старость, глядящая на них издали.
«О старости», 14, 48
[В старости] душа, словно отбыв свой срок на службе у похоти, честолюбия, соперничества, вражды, всяческих страстей, может побыть наедине с собой и, как говорится, жить ради себя!
«О старости», 14, 49
Венец старости – всеобщее уважение и влияние. ‹…› Те, кто блистательно удостоился этих наград, мне кажется, до конца доиграли драму жизни и в последнем действии не осрамились, как бывает с неискушенными актерами.
«О старости», 17, 60; 18, 64
Не всякое вино и не всякий нрав портится с возрастом.
«О старости», 18, 65
Все, что имеет конец, уже недолговечно. Конец наступает – и оказывается, что прошлое уже утекло. ‹…› Какой век отпущен каждому, тем он и должен быть доволен. Ведь актер может иметь успех и не играя от начала до конца драмы, достаточно ему понравиться в тех выходах, какие у него есть; так же и мудрым нет надобности доходить до последнего «Рукоплещите!».
«О старости», 19, 69–70
Молодые умирают, как мощное пламя, на которое обрушились с силой воды, а старики – как догоревший костер, который тухнет и сам.
«О старости», 19, 71
Предел старости не положен, не существует, и жизнь стариков оправдана, покуда они могут нести бремя долга и презирать смерть. Поэтому старость даже мужественнее и сильнее молодости. Потому-то, когда тиран Писистрат спросил Солона, что дает ему силы столь храбро сопротивляться, – Солон, говорят, ответил: «Старость».
«О старости», 20, 72
Если бы кто-нибудь из богов подарил мне возможность возвратиться из моего возраста в детский и плакать в колыбели, то, конечно, я отказался бы и, конечно, не пожелал бы, чтобы меня, как бы пробежавшего все ристалище, отвели бы вспять от конечной черты к начальной.
«О старости», 23, 83
Если я ‹…› заблуждаюсь, веря в бессмертие души человеческой, то заблуждаюсь охотно и не хочу, чтобы у меня отнимали мое заблуждение, услаждающее меня, пока я живу; если же я по смерти ничего не буду чувствовать, как думают некие ничтожные философы, то мне нечего бояться насмешек умерших философов. Если нам не суждено стать бессмертными, то для человека все-таки лучше угаснуть в свой срок; ведь природа устанавливает меру для жизни, как и для всего остального, старость же – последняя сцена в драме жизни.
«О старости», 32, 85
Войны надо начинать с целью ‹…› жить в мире.
«Об обязанностях», I, 11, 35
Войну с кимврами мы вели как войну ‹…› из-за того, кто из противников будет существовать, а не из-за того, кто из них будет повелевать.
«Об обязанностях», I, 12, 38
Надо стараться воздавать каждому по его заслугам; это – основа справедливости.