«О гневе», II, 12

Иной приучил себя довольствоваться коротким сном и бодрствует почти сутки напролет, нисколько не утомляясь; можно выучиться бегать по тоненькой и почти отвесно натянутой веревке; переносить чудовищные грузы, неподъемные для обычного человека; погружаться в море на непомерную глубину и долго обходиться под водой без дыхания. ‹…› За столь упорные занятия не получают либо вовсе никакого, либо несоразмерно маленькое вознаграждение. ‹…› И тем не менее, несмотря на то, что награда ожидала их совсем небольшая, они довели свой труд до конца.

«О гневе», II, 12

Есть ли ‹…› такой порок, у которого был бы недостаток в защитниках?

«О гневе», II, 13

Многие утверждали, что путь к добродетелям крут и тернист; ничего подобного: можно дойти и по ровной дороге. ‹…› Что требует от вас меньше напряжения, чем милосердие, и больше, чем жестокость? Стыдливость не доставит вам хлопот, сладострастие вечно занято по горло. Одним словом, блюсти любую добродетель совсем не трудно, пороки же требуют постоянного внимания.

«О гневе», II, 13

«Разве не бывает случаев, возбуждающих гнев?» – Вот именно в этих случаях и нужно решительнее всего подавлять его. ‹…› Пирр, знаменитейший наставник в гимнастических состязаниях, всем, кого тренировал, давал, говорят, одно и то же наставление: не поддаваться гневу. Ибо гнев нарушает все правила искусства.

«О гневе», II, 14

«Иногда оратору полезно бывает разгневаться – он тогда говорит лучше». – Совершенно верно, но не разгневаться, а изобразить гнев. Так и актеры, произнося стихи, волнуют народ не гневом своим, а хорошим подражанием гневу. То же самое относится ‹…› к выступающим на сходках. ‹…› И часто сыгранное чувство производит куда более сильное действие, чем подлинное.

«О гневе», II, 17

Легко придать правильную форму душе, пока она еще мягкая; трудно искоренить пороки, которые повзрослели вместе с нами.

«О гневе», II, 18

Умеренное удовольствие снимает душевное напряжение.

«О гневе», II, 20

Дух растет, когда ему дают волю; поникает, когда его принуждают к рабскому повиновению.

«О гневе», II, 21

Нельзя, чтобы ему [мальчику] пришлось терпеть унижения или рабство; пусть ему никогда не придется ни просить, ни умолять; то, что он когда-то был вынужден просить, не пойдет ему на пользу; пусть без просьб получает все в подарок – ради самого себя, или совершённых добрых поступков, или ради того добра, которого мы ждем от него в будущем.

«О гневе», II, 21

* В борьбе надо стремиться не сделать другому больно, а победить.

«О гневе», II, 21

Не сможет противостоять ударам тот, кому никогда ни в чем не было отказа.

«О гневе», II, 21

Разве ты не видишь, что люди чем счастливее, тем гневливее? Это особенно заметно у богатых, знатных и чиновных.

«О гневе», II, 21

Надо, чтобы мальчик никогда ничего не мог добиться гневом; мы сами предложим ему, когда он будет спокоен, то, чего не давали, пока он требовал с плачем.

«О гневе», II, 21

Отложенное наказание мы всегда можем привести в исполнение, но уже исполненное никак нельзя забрать назад.

«О гневе», II, 22

Самое великодушное прощение – это не знать, в чем кто перед тобой провинился.

«О гневе», II, 23

У подозрительности никогда не будет недостатка в доводах.

«О гневе», II, 24

Что совершено без умысла – не обида.

«О гневе», II, 26

Глупо гневаться на животных, но не умнее и на детей, а также на всех прочих, мало чем отличающихся от детей в рассуждении благоразумия.

«О гневе», II, 26

Боги ‹…› и не желают, и не умеют причинять зло ‹…›; обидеть кого-нибудь для них так же немыслимо, как побить самих себя.

«О гневе», II, 27