– Извините, команданте, – сказал он. – Крокодилы и вправду поют. Я иногда слышу их, когда охочусь. Они звучат как бензопила, когда плохо заводится.

Ситуация мгновенно изменилась. Люди, живущие в глухих местах, всегда слушают с большим интересом, когда им рассказываешь что-то про их край, чего они не знают. Мне пришлось прочитать импровизированную лекцию о брачных ритуалах крокодилов. Вскоре стало понятно, что Хорхе (так звали молодого парнишку) тоже было что рассказать. В частности, он сообщил, что крокодилы американский и Морелета размножаются в разное время года. Все книги и профессиональные зоологи оказались не правы. По словам Хорхе, американские крокодилы “поют” в основном в феврале, когда по утрам прохладно. В начале марта, когда утренние часы становятся теплыми, они замолкают, а крокодилы Морелета, наоборот, начинают “петь”.

Я спросил, не сможет ли Хорхе остаться со мной на несколько дней (чтобы убедиться, что я не занимаюсь биопиратством или колдовством). После недолгих уговоров команданте согласился дать ему несколько дней отпуска.

Как оказалось, Хорхе было уже двадцать два. Его мать была лакандонской майя, а отец – юкатекским майя с полуострова Юкатан. Когда ему исполнилось десять лет, отец поехал на заработки в США, и больше о нем никто ничего не слышал. Хорхе был слишком маленьким, чтобы работать в поле, поэтому он стал учеником охотника и вскоре достиг таких успехов, что ухитрялся прокормить мать и двух сестер. Позже семья переехала в деревню покрупнее, и он записался в пограничный патруль сапатистов. Эта служба давала ему возможность по-прежнему проводить много времени в лесу.

Вдвоем мы могли наблюдать за двумя озерами одновременно. Неожиданная помощь пришлась как нельзя кстати, потому что на следующий день, идя через болото, я случайно задел подводную корягу и содрал ноготь на большом пальце ноги. Хождение пешком от озера к озеру теперь занимало много времени. Команданте оставил Хорхе мешок риса, который оказался удачным дополнением к моей диете из рыбы и лесных орехов. И конечно, было интересно пообщаться. У нас нашлось много тем для разговора: причудливые привычки лесных обитателей, тонкости искусства чтения следов, вопросы охраны природы, мексиканская политика… и иногда девушки.

Погода как раз поменялась, по утрам стало тепло, и крокодилы Морелета начали “петь”. Американские крокодилы не “выключились” сразу, но через какое-то время постепенно замолчали. Как и у других видов крокодилов, в каждом озере “пел” только самый крупный самец. Я знал, что это самцы, потому что иногда наблюдал, как они занимаются любовью с крокодилами поменьше. Спаривание у крокодиловых практически всегда происходит в воде: самка почти целиком погружается, а самец обвивается вокруг нее и обнимает всеми четырьмя лапами. Даже если он вдвое больше ее, это не вызывает никаких заметных трудностей – может быть, потому, что прелюдия длится больше получаса.

Все “песни” крокодилов Морелета, которые я наблюдал, состояли из инфразвука и громкого, отрывистого рева. Они звучали совсем не так, как тихий “кашель” американских крокодилов, но на спектрограммах выглядели почти одинаково. Я так и не выяснил, каким образом эти два вида избегают полного перемешивания. Может быть, гибридизацию ограничивает сочетание нескольких факторов: разница в местах обитания, времени размножения и звучании “песен”.

Я не видел ни одного шлепка головой, но потом узнал, что мексиканские биологи наблюдали крокодилов Морелета, шлепавших головой в неволе. Может быть, я просто наблюдал за ними недостаточно долго. В любом случае ревут они намного чаще, чем шлепают, как и предсказывала моя теория для вида, живущего в маленьких озерах и лесных болотах.

К сожалению, вскоре Хорхе пришлось уехать. Каждый раз, как я встречаю такого человека в какой-нибудь глуши, мне ужасно хочется волшебным образом перенести его на биофак приличного университета. Я остался в лесу еще на неделю, но после того, как в общей сложности я пробыл там целый месяц, настало время двигаться дальше. Я вышел к дороге, сгонял в Бонампак, самый большой из древних городов майя в Лакандонской сельве, переночевал там на вершине пирамиды, перешел в Гватемалу, доехал до Гондураса и оттуда доплыл на пароме до Утилы.

Утила – один из дюжины небольших островов вдоль карибского побережья Центральной Америки, раньше входивших в состав Британского Гондураса. В наши дни эти острова поделены между Гондурасом и Никарагуа. Многие их жители – потомки британских пиратов, но их основной источник дохода – подводный туризм. Это самое дешевое в Западном полушарии место для получения всевозможных дайверских удостоверений.

Стася и Шура, мои кандидаты в африканскую экспедицию, работали в небольшом дайв-шопе, тренируясь для получения званий дайв-мастеров. Я провел с ними несколько дней, ныряя на рифах, исследуя колонии летучих мышей в пещерах и наблюдая, как отрастает сорванный ноготь (процесс занял целый год). К нам присоединились Дмитрий и Ольга, мои читатели из России, которые путешествовали по Центральной Америке, услышали, что я на Утиле, и решили заглянуть на остров за автографом. Мы уговорили их научиться нырять. После первого погружения Ольга всплыла в слезах: она жаловалась, что плохо знает английский и не может понять инструктора. Из-за стресса она не сообразила, что под водой он общался с ней исключительно жестами. Но вскоре ребята преодолели все страхи и нырять вполне научились.

А я получил на Утиле карточку “продвинутого” дайвера и после стандартной дозы транспортных приключений улетел из Гватемалы домой.

Детеныши кубинского крокодила