– Еще чего! – ответила, поведя плечом, Надя. Ее чуть-чуть отпустило. То ли гамбургер помог, то ли просто осознание того, что она не одна. – Не рассчитывайте на свидание, и еще, на будущее, я вам не «дикая кошечка».

– Ты – девушка с двойным дном, и я – парень непростой, – усмехнулся он. – Мне уже пора обзаводиться семьей, политик-холостяк вряд ли сможет со знанием дела говорить о вечных ценностях вроде крепкой семьи и воспитания детей. А ты как-никак дочь профессора, и что ты там заканчиваешь сейчас в своем МГУ? Экономику? Вот и славно. Представь, как мы будем отлично смотреться на общих снимках. – Он приобнял ее, и они на секунду отразились в зеркалах забегаловки. Надя против воли загляделась: да, их красота, помноженная на два, производила убойное впечатление. Но главный аргумент он добавил, уже галантно распахивая перед ней дверь: – Рядом со мной тебе не нужно будет притворяться, радость моя. А это, согласись, огромный плюс в семейной жизни.

Да. Это было большим плюсом. Она так устала притворяться: сначала перед мамой, потом перед папой и старшей сестрой. Папой, который с раннего детства вглядывался в нее так, будто она была мушкой-дрозофилой, навеки застрявшей на стекле его микроскопа. Всматривался сначала с восторгом, потом – со все возрастающим ужасом. В какой момент он все понял? Возможно, когда увидел ту девицу, из женской хоккейной команды, которой Надя «случайно» перерезала сухожилие. Ей нужно было войти в основной состав: не то чтобы прямо необходимо, но хотелось. Возможно, этот лощеный тип в дорогом костюме прав – в России жизнь больше улыбается чиновникам, а не бизнесменам. Она поразмыслит о его предложении, но потом. «Сначала надо банально спасти свою шкуру», – думала Надя, подъезжая к высотному дому, где жил Сергей Веселов. Ничего вызывающего – качественная планировка, панорамный вид, подземный гараж, крепкий консьерж.

– Меня зовут Надежда Шварц, – представилась она. – Я к господину Веселову.

– Проходите, – кивнул охранник.

Надя взлетела на бесшумном лифте на последний этаж. Квартира на лестничной прощадке была всего одна. Надя хмыкнула: недурно для двадцати-то с небольшим лет. К парню определенно стоит присмотреться поближе. Дверь не заперта – похоже, охранник уже позвонил, предупредил о ее приходе. Играла тихая джазовая музыка. Через приоткрытую дверь в просторной прихожей был виден низкий столик, на нем – запотевшее ведерко с шампанским. «Что он там себе напридумывал? – нахмурилась Надя. – Хочет заодно к спасению уложить меня к себе в постель?»

И решительно прошла в гостиную. Никого. В прятки вздумал играть? Все более раздражаясь, Надя пересекла огромную, в холодных тонах гостиную, чтобы оказаться в столовой с одной яркой, красной стеной и распахнутой дверью в красную же ультра-современную кухню. Именно оттуда, из кухни, она услышала сквозь вязь джазовых аккордов тихий журчащий звук. И пошла на него – через арку в коридор, где дубовые двери вели – куда? Надя, продолжая хмуриться, толкнула первую:

– Сергей?

Он стоял на коленях в ванной. Низкое джакузи, встроенное в пол, и его голова – под водой. Ягодицы в модных джинсах смотрелись комично, да и вся поза выглядела странной – будто он решил помыть голову, но забыл ее вынуть. Картинку портил тот факт, что вода в джакузи была красной, а на бирюзовом кафеле и зеркалах застыли кровавые в желеподобных ошметках подтеки. Веселов получил пулю в затылок. Надя глянула в запятнанные алым зеркала вокруг – они отражались в них – оба. Мертвый и живая. Живая ли? Ужас сковал ее, мистический страх. Ей показалось, что где-то в глубине этих бесконечных зеркал она видит, как, неясно улыбаясь, как он всегда улыбался, когда думал о чем-то своем, и чуть покачиваясь с пятки на носок, стоит ее покойный отец. «Папа?» – тихо сказала она. Так тихо, что голос ее почти слился с едва слышным журчанием джакузи. Надя выдохнула, тряхнула головой: нет и нет! Он умер, она сама целовала его в покрытый тональным кремом холодный лоб – спасибо заботливым работникам ритуальных услуг. Надя содрогнулась от отвращения, будто заново почувствовав чуть влажную, словно резиновую, кожу и отдушку дешевого тональника, отпечатавшегося на губах. И, как ни странно, именно это отвращение помогло ей вынырнуть из безумия, в которое она секунду назад окунулась с головой. С головой – как молодой политик в своем джакузи. «Кто это?! – спросила она себя с нарастающей, как девятый вал, паникой. – Кто, черт возьми, знает о них? Кто делает это все с ними?!» Она резко развернулась и, потеряв равновесие, упала на гладком мокром полу, больно ударив коленку. Надо бежать. Скрыться, уйти на дно. «На дно, – эхом отозвалась в голове мысль. – На дно, на дно…»

Звонок в полицию поступил десять минут спустя. Консьерж увидел мокрую, испуганную девушку. Он обратил на нее внимание, когда та зашла в дом: к молодому политику Веселову нередко приходили провести время хорошенькие и часто нетрезвые девушки, но эта шла с большим отрывом – она была не просто хорошенькой, а очень красивой. И, входя, выглядела вполне адекватной. Но, выбежав меньше чем через полчаса и с визгом тормозов сорвав свою маленькую красную машинку с места для гостей на парковке, уже совсем такой не казалась. Дрожащие губы, глаза, расширенные от испуга, запятнанные чем-то розовым светлые джинсы. Крякнув, консьерж решил проверить, все ли в порядке. На звонок никто не ответил, пришлось подниматься в пентхаус. Оттуда он вылетел пулей, чтобы сразу набрать номер полиции.

Маша почувствовала, как ей стало физически нехорошо: они опять не успели! Как давно узнал Андрей нужные имена? Час, два часа назад? Было ли у них время упредить убийцу? Она набрала номер Нади Шварц – телефон был отключен.

– Андрей, срочно поезжай по двум адресам – университетское общежитие и дача Шварца. Нам нужно найти Надю.

– Уже еду, – хмуро отозвался он. – А что с певичкой? Марианной Владимировой-Ленской?

– У нее сегодня концерт – в Астра-Молле. Я с группой отправляюсь туда. Андрей… – Маша выдохнула: – Будь осторожней.

– Ты тоже. Группа группой, а…

– Аккуратность не помешает. Знаю. Надеюсь, через пару часов будем дома.

Но через пару часов дома они не оказались. Впрочем, все по порядку. У Астра-Молла, расположенного на отшибе огромного коммерческого центра с претензией на элитность, имелась своя концертная площадка. Тоже, как объяснил Маше администратор, весьма элитная: небольшая, с потрясающей акустикой.

– Это такой зал-трансформер, – размахивал руками маленький человечек с лоснящейся желтоватой кожей. – Может принять и шесть тысяч гостей, а может, если поставить столики, как сегодня, для эксклюзивного мероприятия, превратиться в уютное место с мягким освещением.

– А сегодня? Сколько человек будет в зале? – Лицо у Маши стало сосредоточенным, жестким.

Администратор на секунду задумался:

– Где-то около пятисот, но приглашения именные, поэтому…

– Прекрасно, – прервала его Маша. – Передайте, пожалуйста, список моим коллегам. А я бы хотела переговорить с госпожой Владимировой-Ленской.

– Это, – прокашлялся администратор, – не самая лучшая идея. Видите ли, для Марианночки, после победы на «Голосе», этот концерт – самое ответственное мероприятие.