Робкий стук дверь прерывает игры правителей. Слуга медленно появляется в поле их зрения, неуверенно кашляет.

– Милорд, прибыл сэр Генрих Второй. Он требует аудиенции с вами и королевой. – Робкий взгляд в сторону обнаженной королевы, и слуга замирает, очарованный. Кто еще видел такое совершенство? Кто еще мог бы похвастаться, что видел Богиню обнаженной?

– Передай ему, что мы будем в тронном зале к обеду.

– Милорд. – И слуга скрывается в недрах замка, спеша выполнить поручение коронованной особы.

Веселье продолжается.

Огромные двери закрываются непривычно тихо. В зале остаются только трое.

– Уильям, я так давно ждал этой встречи. – Король Генрих расплывается в предвкушающей улыбке, оглядывая двоих знакомых ему с детства людей, сидящих теперь на троне. – Я горд, что вам удалось выполнить мою маленькую просьбу, сын.

Уильям улыбается. Он с самого начала знал, что так все и кончится. Амелия спокойна, делает вид, как и положено даме, что ее здесь нет. Но и она в глубине души безмерно рада, наконец, закончить этот фарс.

– Амелия, ваш батюшка прибудет во дворец чуть позже. Он так же горд вами, как и я. Вы добились всего, что мы хотели. Как дела с министрами?

– Как я и говорил, отец, с ними дела обстоят несколько напряженно. Они напуганы, а потому, сейчас именно тот момент, которого мы так ждали. Есть возможность их убрать.

– Ах, сын мой, - Генрих убирает руки за спину и широко улыбается, подходя к широкому окну, выходящему во двор замка, - я думаю, это последняя преграда перед вашим освобождением от своих обязанностей. Я уже прикупил вам неплохой замок на берегу. Амелия, вы любите море?

– Очень. – Улыбка озаряет ее лицо. Не по этикету, но она просто не может сдержать эмоций, представляя неподвластное море, буйные волны и громкие крики чаек над головой.

– У меня к вам только одно замечание. Ваши отношения. Вы, миледи, должны были строить из себя недотрогу, а не рваться спасать этого оборванца, когда он напал на Вайлона. Это был не просчитанный ход. Все ваши отношения вообще не просчитаны, к счастью, эти глупые надутые гусыни и такие же тупые петухи не смогли разглядеть обман. Они слишком напыщенны и заняты собой, чтобы видеть что-то дальше своего носа.

– Отец, вы же понимаете, что мы итак очень долго изображали безразличие. Было сложно не поддаться соблазну.

– Я понимаю. Особенно после этого нелепого заключения Амелии в темницу. Я надеюсь, дорогуша, вы не очень пострадали?

– Нет, я бы отдала все ради выполнения своего долга перед своим родителем и вами. Эти люди слишком многое отняли у нас, чтобы я могла поскупиться своей жизнью.

– Да, дорогая, мне очень жаль вашу матушку и ваши земли. Эта глупая королева, которой вам пришлось служить, была слишком жадной и упрямой, как огромный бык, готова была убрать любого со своего пути. Но вы отчего-то запали ей в душу. Она даже доверила вам одного из наследников. Как вы этого добились?

– Я просто опоила ее. Заставила написать бумагу, подкрепленную королевской печатью, она не смогла нарушить своего же слова.

– Прелестно, моя дорогая, прелестно. – Король оторвался от изучения местного колорита и приблизился к тронам. – Думаю, Силен будет очень рад. Он будет так рад, наконец, вернуть свои земли.

– Да, отец. А вы, вы рады, что сможете избавиться от этих крыс, отгрызающих из вашей казны золотые монеты?

– Конечно, сын мой, ведь вся эта афера ради этого и была придумана! Ах, какой мы закатим бал!

– Амелия, вы любите танцевать?

– Безмерно.

– Так потанцуйте же со мной.

И закружились двое в танце в бликах, отражающихся от огромной люстры, в свете ярких солнечных лучей. Затея, воплощаемая годами, наконец, удалась. Они дошли до конца, выиграли эту войну. Теперь Килот узнает жизнь, теперь здесь будет праздник.

Неопределенное время спустя…

– Леди Амелия, тужьтесь, тужьтесь же…

Громкий крик роженицы разрывает тишину. Три часа….три часа герцог Уильям Генрих Истронский сын короля восточных земель и половины государства Килот ждал под дверью рождения первенца. Весь замок был разворошен, как осиное гнездо. Слуги сновали, кричали, молились за здоровье своей госпожи.

И вот…последний вскрик измученной женщины, и новая жизнь появляется в этом мире, раскрывает глазенки и заливается криком….

***

Случайные прохожие несут корзины полные фруктов, все они спешат на ежегодную ярмарку. Да, Килот расцвел. Красные флажки, ленты между домами, улыбки, обжитые яркие дома и детвора, снующая по узким улочкам, умыкающая теплые булки хлеба и ворующая у зазевавшихся прохожих тугие кошельки.

Жизнь здесь бьет ключом. Эшафоты снесены, а топоры отправлены на заготовку леса. Нет здесь больше казней. Только радость. Только любовь….