Шрифт:
Но теперь нервы сдали, и слезы затопили телефонную линию.
Старший инспектор Гамаш говорил о катании на лыжах на Мон-Сен-Реми, об искусстве Клары Морроу и поэзии Рут Зардо, и постепенно рыдания становились все тише и тише, дыхание выравнивалось.
Гамаш помолчал.
– Ты боишься? – снова спросил он.
Через большое окно он видел, как в большом офисе агенты, аналитики, следователи и старший суперинтендант Франкёр замерли, глядя на него и слушая агента, который был так отважен, а теперь не выдержал.
В своей полутемной комнате агент Иветт Николь записала все это и прослушала еще раз в зеленоватом свете ламп.
– Ты меня слышишь, агент Морен?
– Да, сэр. – Но голос звучал слабо, неуверенно.
– Я тебя найду. – Каждое слово чеканное, медленное. Слова из металла и камня, твердые слова. – Прекрати воображать худшее.
– Но…
– Слушай меня, – потребовал Гамаш. – Я понимаю, как тебе тяжело. Это естественно, но ты должен прекратить. Ты представляешь себе, как истекает время, представляешь, как взрывается бомба. Я правильно говорю?
– Вроде как.
Дыхание в трубке было тяжелым, словно Морен только что пересек финишную черту после долгого бега.
– Прекрати. Если уж хочешь думать о будущем, то думай, как ты встретишься с Сюзанной, увидишь мать и отца, думай о тех историях, которые ты будешь рассказывать своим детям. Управляй своими мыслями, и тогда сможешь управлять и эмоциями. Ты мне веришь?
– Да, сэр.
Голос теперь звучал сильнее.
– Ты мне веришь, агент Морен? – еще тверже спросил старший инспектор.
– Да, сэр. – В голосе появилась уверенность.
– Неужели ты думаешь, что я тебе лгу?
– Нет, сэр, никогда.
– Я тебя найду. Ты мне веришь?
– Да, сэр.
– Так что я сделаю?
– Вы меня найдете.
– Ни на секунду не забывай об этом.
– Да, сэр. – Голос агента Морена звучал твердо, не менее уверенно, чем голос инспектора. – Я вам верю.
– Хорошо.
Гамаш заговорил, давая возможность своему агенту передохнуть. Он говорил о своей первой работе, о том, как он соскребывал жевательную резинку с платформ монреальского метро, как он познакомился с мадам Гамаш. Говорил о том, как влюбился.
«Теперь больше не будет одиночества».
Он говорил, одновременно читая поступающую почту. Информация. От инспектора Бовуара и агента Николь – они анализировали записи и сообщали о своих находках. Самолеты, птицы, поезда. Звук эхо. И то, чего не слышно. Легковушки и грузовики.
Агент Лакост наконец докладывала из поселка индейцев кри. Наводки, которые она нашла на земле, приближали их к цели.
Гамаш посмотрел на часы. Оставалось четыре часа семнадцать минут.
Поль Морен говорил о «Канадиенс», об их хоккейном сезоне.
– Кажется, у нас наконец-то появился шанс завоевать кубок.
– Да, – сказал Гамаш. – Я тоже думаю, что шанс есть.
На антресоли Литературно-исторического общества Арман Гамаш потянулся к первой книге. Прошло несколько часов, библиотека открылась, появились волонтеры, занялись делом, пришел мистер Блейк и сел на свое место. Появилось еще несколько посетителей, находили нужные им книги, читали периодику, уходили.
А тем временем на антресоли старший инспектор вытаскивал одну за другой книги, осматривал их. Вскоре после полудня он занял привычное место напротив мистера Блейка. Они обменялись любезностями и погрузились в чтение.
В час дня Арман Гамаш поднялся, кивнул мистеру Блейку и вышел, унося в сумке две книги.
Глава двадцать вторая
Мирна протянула Кларе книгу:
– Я думаю, тебе это понравится. Одна из моих самых любимых.
Клара покрутила книгу в руках. Мордехай Рихлер. «Здесь был Соломон Гурски» [65] .
65
Мордехай Рихлер (1931–2001) – канадский писатель, сценарист и публицист.