Шевре сжимал Библию, и казалось, его сердце тоже сжато чем-то: восторгом и волнением.

– Слухи, конечно, ходили, но в этом весь Шамплейн: о нем почти ничего не известно, одни слухи. И мы считали: ну вот еще один слух, к тому же маловероятный. Неужели король доверил бы протестанту, гугеноту руководить Новым Светом? Но если король не знал? Хотя нет, вероятнее всего, знал, и это многое объясняет.

Главный археолог был теперь похож на подростка, влюбившегося в первый раз: голова кружится, язык заплетается.

– Это объясняет, почему Шамплейн так и не получил высокого титула, почему не был официально назван губернатором Квебека. Почему ему так и не воздали должного за его достижения, тогда как другие заслуживали награды куда за меньшее. Это всегда было тайной. И может быть, это объясняет, почему его вообще отправили сюда. Эта миссия считалась почти самоубийственной, а гугенота Шамплейна было не жалко.

– А иезуиты знали об этом? – спросил один из рабочих.

Этот вопрос не давал покоя и Гамашу. Католическая церковь играла важнейшую роль в становлении колонии, в обращении индейцев, в поддержании порядка среди колонистов.

Иезуиты не отличались терпимостью.

– Не знаю, – ответил Шевре, подумав. – Должны были знать. Иначе его похоронили бы на католическом кладбище, а не за его пределами.

– Но иезуиты ни за что не допустили бы, чтобы Шамплейна похоронили вот с этим. – Гамаш показал на гугенотскую Библию, которую все еще сжимал в руке Шевре.

– Правда. Но кто-то должен был знать, – сказал Шевре. – Есть много свидетельств того, как Шамплейна хоронили в часовне – в часовне, которую он сам поддерживал деньгами, оставив ей половину своего состояния.

Главный археолог замолчал, но было видно, что его мысль продолжает работать.

– Неужели? Неужели эти деньги были подкупом? Неужели он отдал церкви половину своего состояния для того, чтобы ему устроили публичные похороны в часовне с последующим перезахоронением за пределами католического кладбища, в поле? И вот с этим? – Он поднял руку с Библией.

Гамаш слушал, представляя себе, как великого человека выкапывают ночью из могилы и тащат за пределы освященной земли.

Почему? Потому что он был протестантом. Все его деяния, все его мужество, все его прозрения, решительность и достижения в конечном счете не стоили ничего. После смерти от него осталось одно.

Его гугенотство. Он был чужаком в стране, которую создал, в мире, который построил. Гуманист Самюэль де Шамплейн был опущен в землю Нового Света, неосвященную землю, но и неопороченную.

Может быть, Шамплейн приехал сюда в надежде, что здесь все будет иначе? Но обнаружил, что Новый Свет ничем не лучше Старого. Вот только холоднее.

Самюэль де Шамплейн покоился в освинцованном гробу со своей Библией, пока два ирландских рабочих, живших в нищете и отчаянии, не откопали его. Он стал их богатством. Один из них, О’Мара, покинул город. Другой, Патрик, переехал из Нижнего Квебека, купил дом на Де-Жарден, среди богачей.

Стал ли он там счастливее?

– И теперь вы считаете, что он здесь? – спросил Обри Шевре.

– Да, считаю, – ответил Гамаш.

Он рассказал им остальную часть истории. О встрече с Джеймсом Дугласом, о продаже.

– Значит, Шиники и Дуглас похоронили его здесь? – спросил Шевре.

– Думаю, да. Шамплейн был слишком мощным символом для французского Квебека, его вдохновением. Лучше бы его никогда не нашли. В тысяча восемьсот шестьдесят девятом всего два года прошло после образования Конфедерации [66] . Многие квебекцы были недовольны присоединением к Канаде, уже тогда начались призывы к отделению. Нахождение останков Шамплейна не принесет пользы делу Канады, а вот вреда может принести немало. Шиники, возможно, это мало волновало, в отличие от Дугласа. Дуглас чувствовал политические течения и, будучи консерватором по своей природе, решил: чем меньше шума, тем лучше.

– А обнаружение останков Шамплейна произвело бы немало шума, – кивнул инспектор Ланглуа. – Мертвых нужно хоронить и не ворошить прошлое.

– Но у мертвецов была привычка выходить из могил, – заметил Шевре. – В особенности вокруг Джеймса Дугласа. Вам известно о его деятельности?

– В качестве расхитителя могил? – спросил Гамаш. – Да, известно.

– И о мумиях, – добавил Шевре.

– О мумиях? – переспросил Ланглуа.

– Как-нибудь потом я расскажу вам все об этом, – сказал старший инспектор. – А пока нам нужно найти еще одно тело.

В течение следующего часа главный археолог и его помощники снова перекапывали подвал, нашли еще несколько освинцованных ящиков и несколько картофелин.

Но под лестницей, как раз в том месте, куда упирались металлические ступени, они нашли что-то еще. Это место пропустили во время первых поисков недельной давности. Тогда они решили, что металлодетектор реагирует на сами ступени, но теперь, при более внимательном обследовании, обнаружили кое-что еще.

Рабочие копали осторожно, хотя без энтузиазма и убежденности. Лопаты вдруг уткнулись во что-то большее, чем освинцованные ящики. Нет, там было что-то еще – не свинец, а дерево.