И делать это снова и снова. Без устали.

Это выматывало. Это было все равно что вытянуть на берег громадную рыбину, но таких размеров, что может проглотить лодку.

И Бовуар снова бросился в атаку, на этот раз решительную. Последнюю.

– Истина, как мы ее теперь понимаем, состояла в том, что сокровища все же сыграли известную роль. Роль катализатора. Но последний удар был спровоцирован не жаждой наживы, а жаждой чего-то другого, утраченного. Чем-то более личным, более ценным, чем сокровище. Не утратой семейных драгоценностей, а потерей самой семьи. Я прав?

И Бовуар повернулся к убийце.

Тот встал, и все в замешательстве уставились на него.

– Он убил моего отца, – сказал Старик Мюнден.

Жена оттолкнулась от столика и ахнула.

– Старик? – прошептала она.

Словно ледяной ветер ворвался в бистро и заморозил всех на их местах. Обвини Бовуар в убийстве камин, они были бы меньше удивлены.

– Боже, нет, нет, – взмолилась Жена.

Но неверие в ее глазах медленно вытеснялось отчаянием. Жена пребывала в полуобморочном состоянии, как здоровая женщина, которой сообщили, что у нее неоперабельный рак. Она видела конец жизни, своей простой жизни со столяром, который изготавливал и реставрировал мебель, жил в сельской местности в скромном доме. Он воспитывал Шарли и был единственным человеком, с которым она хотела жить, которого она любила.

Все это кончилось.

Старик повернулся к ней и своему сыну. Он был невероятно красив, и даже жестокое обвинение не могло изменить этого.

– Он убил моего отца, – повторил Старик. – Я приехал в Три Сосны, чтобы его найти. Он, – Старик кивнул в сторону Бовуара, – сказал правильно. Я работал в «Ле тан пердю», реставрировал мебель, когда в магазине появилась трость на продажу. Старинная, ручной работы. Я сразу же ее узнал. Мне ее показывал отец, объяснял, как мастер вкраплял инкрустацию в структуру дерева. Внешне казалось, что это обычная прогулочная трость, но она была произведением искусства. Она принадлежала моему отцу и была похищена после его смерти. Похищена убийцей.

– И вы узнали из бухгалтерской книги магазина, кто продал эту трость в «Ле тан пердю», – сказал Бовуар.

Это было предположение, но он хотел, чтобы его слова прозвучали так, будто он не сомневается в их истинности.

– Продавцом оказался Оливье Брюле из Трех Сосен. – Старик Мюнден глубоко вздохнул, словно собирался нырнуть. – Я переехал сюда. Стал ремонтировать и реставрировать мебель для Оливье. Нужно было сблизиться с ним, присмотреться к нему. Мне требовалось доказательство того, что это он убил моего отца.

– Но Оливье никогда бы этого не сделал, – тихо, но уверенно проговорил Габри. – Он никого не мог убить.

– Я знаю, – кивнул Старик. – Понял это, когда познакомился с ним поближе. Он был корыстный, да. Иногда ушловатый. Но в общем хороший человек. Он никогда бы не смог убить моего отца. Но ведь кто-то его убил. Оливье у кого-то доставал вещи, принадлежавшие моему отцу. Я несколько лет выслеживал Оливье в его поисках антиквариата. Он посещал дома, фермы, другие магазины. Повсюду покупал старинные вещи. Но я ни разу не видел, чтобы он приобрел что-то из вещей, принадлежавших моему отцу. Тем не менее они все время возникали. И продавались.

Может быть, дело было в атмосфере теплого и уютного бистро. В бушевавшей метели. Вине, горячем шоколаде и горящих каминах. Только все это казалось нереальным. Их друг словно говорил о ком-то другом. Рассказывал им историю. Притчу.

– Потом я встретил Мишель и влюбился. – Он улыбнулся жене. Уже не Жене, а женщине, которую он любил. Мишель. – У нас родился Шарль. Я жил полной жизнью. Я даже забыл о том, зачем здесь оказался. Но вот как-то в субботу вечером, когда я сидел в своем пикапе с мебелью, взятой в ремонт у Оливье, я увидел, как он вышел из бистро, но не направился домой, а сделал нечто странное – пошел в лес. Я не последовал за ним. Я был слишком удивлен. Но задумался об этом случае, а потому в следующую субботу стал поджидать его. Однако он отправился прямиком домой. Зато на следующей неделе снова пошел в лес. С сумкой.

– Продукты, – пояснил Габри.

Все остальные молчали. Они представляли, как это было. Старик Мюнден сидит в машине. Наблюдает и ждет. Он само терпение. И вот он видит, как Оливье исчезает в лесу. Старик тихо выходит из машины и следует за Оливье. И обнаруживает лесной домик.

– Я заглянул в окно и увидел… – Голос Старика сорвался.

Мишель накрыла его ладонь своей. Ему не сразу удалось взять себя в руки, но немного погодя дыхание его выровнялось, стало более размеренным, и он смог продолжить рассказ.

– Я увидел вещи отца. Все, что он держал в задней комнате. Особое место для особых вещей – так он мне говорил. Для вещей, о которых знали только он и я. Цветное стекло, тарелки, подсвечники, мебель. Все было там.

Глаза Старика сверкали. Он смотрел куда-то вдаль. Он был уже где-то далеко, не в бистро с остальными. Он был у лесного домика. Заглядывал внутрь через окно.

– Оливье отдал сумку старику, и они сели. Они пили из фарфора, к которому отец позволял мне только прикасаться, и ели с тарелок, которые, по его словам, принадлежали королеве.