паузы.) В отдел борьбы с хищениями...

Почесухин. Я ничего не хитил!

Вечеринкин (осторожно). Ведь и о вас разговор зайти может, Кирилл

Спиридонович... Не исключено...

Почесухин. Ты с кем там дело-то имеешь? Кто вызывает?

Вечеринкин. Чуркин.

Почесухин. Тьфу ты пропасть! Надо было мне его тогда директором бани

назначить! Сидел бы он сейчас при шайках...

Вечеринкин (усмехнувшись). Он и сейчас при шайках...

Почесухин. Как это понять?

Вечеринкин. "Я, говорит, всю вашу шайку разоблачу и на чистую воду

выведу!" А какая же тут шайка, когда нас всего трое: я, Козюлин-гранитчик да

бухгалтер...

Почесухин (жене). Выйди, Варвара!

Почесухина молча выходит.

Вечеринкин (продолжает). Вы, Кирилл Спиридонович, по нашему делу только

как свидетель проходите, вам-то ничего не будет. Ну, купили, памятник, ну, и

возвернули его обратно наследникам... А у нас-то злоупотребления!

Почесухин (гневно). А зачем воровали? Зачем спекулировали? И меня в это

дело косвенно втянули! Косвенно! Подсунули креслице! (Передразнивая

Вечеринкина.) "Памятник бесхозный. Оформим все по закону. Квитанцию

выпишем...". Оформили! Выписали!

Вечеринкин. Кирилл Спиридонович! Мое дело маленькое: я вам подчиняюсь.

Тут ведь и так повернуть можно!

Почесухин. В каком же это смысле?

Вечеринкин. В смысле вашего памятника. Вы для меня непосредственное

начальство. Вы приказали списать памятник - я списал. Захотели памятничек на

себя оформить - я оформил. Так что смотря по тому, как на следствии

показать. Нет, Кирилл Спиридонович, договориться надо, чтобы уж потом в одну

дуду...

Почесухин. У тебя, Вечеринкин, совесть есть?

Вечеринкин. А мне ведь от вас много не надо, Кирилл Спиридонович! При

чем тут совесть? Только и надо, чтобы вы мне на бланке задним числом хорошую

характеристику для суда подписали. А уж там я сам соображу... по ходу

действия. (Достает из портфеля чистый бланк и кладет его перед Почесухиным.

Рядом с бланком кладет вечную ручку. Отходит.)

Большая пауза.

Почесухин (не сразу). А что я про тебя плохого сказать могу? Личное

дело твое я знаю: я тебя сам выдвигал. А если они в том ядовитом фельетоне

пишут, будто я у себя под носом жуликов пригрел, так откуда же я мог знать, что ты жулик? Если бы у тебя в анкете было написано, что ты жулик, - тогда

другое дело! Тогда спрашивайте. А там и графы такой нет! Откуда я мог знать, что ты кладбищенские плиты с могилы на могилу перетаскиваешь, могильной

чугуниной торгуешь? Откуда я мог знать? Ты мне про это разве докладывал?

Вечеринкин. Помилуй бог! Зачем же?

Почесухин (убежденно). Стало быть, плохой характеристики я тебе дать не

могу. (Помолчав.) Дам хорошую. А с креслом ты меня подвел. Ой как подвел!

(Пишет на бланке.)

Вечеринкин. Кирилл Спиридонович...

Почесухин. Молчи!

Вечеринкин. Молчу.

Почесухин. Я бы лично никогда до этого не додумался, чтобы его за собой

закрепить! Ты подсказал! Ты! И я пошел на это, закрепил его за собой... И

выходит, что абсолютно зря! Не надо было мне этого делать!

Вечеринкин (про себя). Старуха еще объявилась... Только масла в огонь

подлила.

Почесухин. И старуха тоже. Сорок лет в нашем городе не была - и вдруг

как снег на голову!

Вечеринкин. До чего же вредная бабка, я вам доложу! И могилка у нее

сейчас в порядке, и надпись ей восстановили, и оградку вокруг памятника

покрасили, а ей все мало! "Я, говорит, суда дождусь и на суде еще выступлю!

Мне, говорит, сейчас все равно, где жить. Мне, говорит, даже лучше доживать

остаток жизни в бывшем родном городе, где папенька захоронен: может, и мне

рядом с ним местечко найдется!" Вот какая нахальная бывшая старуха!

Почесухин (перестает писать). Из головы у меня фельетон не выходит.

Заглавие-то какое придумали: "Памятник себе..." и многоточие! Пятую ночь мне

кошмары снятся. Будто купец сперва меня душит, а потом смеется! Посмеется, посмеется и опять душит... Я вчера под вечер на бульвар вышел. Воздухом