– Вот и приехали, – безымянный парень распахнул дверцу и буквально вывалился наружу, картинно изображая нехватку кислорода. Надо же, какой комик – «Аншлаг» потерял лучшего своего актера!

– Кончай глумиться, Иван, – одернул его водитель. – Девчонке, судя по всему, немало пришлось пережить. На тебя бы я посмотрел, очутись ты на ее месте.

– А что я? Что я? – закипятился Ваня. – Уже и пошутить нельзя.

– Заткнись, – осадил приятеля водитель.

Поддерживаемая Ильей и Ларисой, я выбралась из машины и аккуратно, с трудом поворачивая голову, посмотрела по сторонам. Заброшенный сад, желтый после зимы и явно неухоженный газон, сорняки, уже вступившие в свои права, выбиваясь прямо из-под фундамента – жилище не производило впечатление обитаемого. Хотя и было заметно, что в его строительство владелец, кем бы он ни был, вложил немалые деньги. Желтый кирпич, деревянные, а не дешевые пластиковые окна, слегка испорченные, правда, решетками, черепичная крыша с огромной трубой, свидетельствующей о наличии в особняке камина, – богатый, хоть и лишенный архитектурных изысков дом. Вряд ли сотрудники правоохранительных органов могут себе такой позволить. Так что же получается? Это все же не полиция? Похитители? Тоже как-то не стыкуется. Вот бы узнать, что тут вообще происходит, где и зачем мы находимся?

Удивительно, но не слишком щедрая на подарки вселенная этот мой запрос удовлетворила довольно скоро.

Для начала мы попали в дом. Меня внутрь занес Илья, остальные вошли своими ногами.

Внутреннее убранство роскошного особняка, как и окружающий ландшафт, говорило о весьма относительной обитаемости жилища. Роскошно, помпезно и даже вычурно, но, что называется, без души. Огромная плазма во всю стену прямо в холле, не менее внушительный по габаритам диван, мягкий ковер с длинным ворсом, картины, изображающие голых девиц, чьи тела только чуть-чуть задрапировали тканью. И ни одной фотографии, привезенной из отпуска безделушки, небрежно брошенной книги или журнала – ничего, указывающего на увлечения хозяев или как минимум на их постоянное здесь присутствие.

Я задумалась: снимали ли ребята это жилище или просто вломились без приглашения? С другой стороны, ворота Степан открыл брелоком, так что, скорее всего, особняк парни занимают вполне легально.

Что дает мне эта информация? Если вдуматься, то не так уж и мало. То, что нас привезли сюда силой, я уже это поняла. Об этом свидетельствует и синяк на щеке Ильи, который я разглядела, когда он заносил меня в дом, и пистолет в руках Ивана, дулом которого он загнал нас в дом, и наручники, которыми нас приковали к батарее. Полиция себя так не ведет. По крайней мере, не в присутствии лучшего в городе, а то и в стране, адвоката. При этом мужчины чувствуют себя очень уверенно, что весьма красноречиво намекает на отсутствие намерения нас отпускать. Ведь всякому очевидно – стоит нам оказаться на свободе, и мы тут же побежим в полицию, которой не составит труда отыскать злоумышленников, выйдя на хозяев дома. Глаза нам никто не завязывал – дорогу мы найдем без труда, да и лица преступники не скрывали.

В общем, картинка вырисовывается так себе. Пожалуй, в других обстоятельствах я бы запаниковала, но если события последних дней меня чему и научили, так это стойкости. Заламывать руки в буквальном смысле слова проблематично, а в переносном – бессмысленно. Да и для начала не мешало бы разобраться, что к чему, а уж потом приходить в отчаяние. Мы все еще живы, значит, зачем-то нужны этим парням, иначе они прикончили бы нас прямо там – на развалинах, вместо того чтобы вести в свое логово. Значит, и надежда на благополучный исход определенно имеется.

– Что же, ребята, – парень по имени Степан оседлал высокий стул и устало откинул прядь волос со лба, – пришло время поговорить.

Он пристально посмотрел мне прямо в глаза, словно надеялся прочесть там ответы на все свои вопросы. Я лишь усмехнулась, отчего пересохшая кожа на губах треснула. Поморщившись от боли, провела по ней языком, почувствовав покалывание.

Илья, внимательно следивший за мной, встрепенулся и обратился к Степану:

– Слушай, ты что, не видишь, как ей плохо? Дай ей что-нибудь поесть и пусть приляжет. Сам подумай – куда она такая убежит, двух шагов сама сделать не может. Обещаю, расскажем все, что знаем, только не мучай ее.

– Кто мучает-то? – в разговор вмешался Иван. – Даже не начинали, друг мой. Вот, помню, в девяносто девятом…

– Ша! – поднял руку Степан, поднимаясь со стула. – Отставить воспоминания. Отстегни девицу, а то и впрямь откинет, чего доброго, копыта – жмуриков нам только не хватало.

Иван нехотя исполнил приказание, и я, отделившись от стены, тут же кулем рухнула на пол. Илья дернулся, но помочь мне ничем, разумеется, не смог. На помощь пришел Степан – перекинув меня через плечо, словно мешок с картошкой, отнес к дивану, на который и уложил мое израненное тело – не очень, впрочем, бережно.

– Даже не вздумай рыпаться, – строго прикрикнул Иван, демонстрируя мне пистолет.

Я только усмехнулась в ответ – парень мне польстил, – да я и в нормальном-то состоянии не стала бы связываться с двумя здоровенными амбалами, а уж теперь…

– Как вы оказались на заводе? – спросил Степан, обращаясь к Илье.

– Приехали за Леной, – спокойно ответил он.

– Лена – это вот эта? – парень кивнул в мою сторону.

– Да, – если Борисов и волновался, то вида не подавал.

– Хорошо, тогда спросим ее. Как ты оказалась на заводе? – в голосе парня слышалась сталь.

– Пить, – еле слышно прошептала я, – пожалуйста, – умоляюще.

– Ничего не получишь, пока все не расскажешь! – рявкнул Иван, а Степан протянул мне фляжку. Она была легкой, почти невесомой. Я даже подумала, что он издевается, предлагая пустую емкость, но искушение оказалось слишком велико, чтобы отказаться от попытки. Ожидая услышать взрыв смеха – подозреваю, именно так фашисты пытали своих жертв, я сделала глоток и застонала от наслаждения – живительная влага по пищеводу отправилась в желудок, орошая каждую иссушенную клеточку моего организма. Но блаженство длилось недолго – вода закончилась на втором глотке.