— Вот этой женщине рассказывай, — Игорь мрачным, ничего хорошего не сулящим Вадику взглядом показал на Татьяну, сидевшую на переднем сидении. — Это его жена, а моя крестная. Понял, кого вы убили… И еще «жигуль» заставляли меня разбирать…

С минуту Башметов лихорадочно, насмерть перепугавшись, раздумывал. Нужно было найти какой-то выход. И он ринулся в атаку.

— Значит, против своих пошел, Игорек? На Бизона и Серегу руку поднял? Ты же знаешь, чем это для тебя кончится. Ты что, шефа нашего не знаешь?

Игорь молчал, вел «кадиллак» ровно, стараясь не зацепиться за кусты. Башметов наседал:

— Они же пришьют тебя, Игорек. А живой останешься, хипиш поднимешь, и мы на суде и в легавке молчать не будем. Ты две машины перегонял, забыл? Разбирал с нами «Москвич» синий… «Волгу»… Ты думаешь, тебе простят?

— Не простят. Но я руку ни на кого не поднимал, а вы… подонки! Дядю Лешу убили! Мы в одном доме жили, с его сыном, Ваней, в этой машине пацанами катались. Я никого не убивал, не пугай, а за машины…

— И я не убивал! Не убивал! — заверещал Вадик. — Это все Жорка, Бизон! Ты же его знаешь, бешеного! Можно было тому мужику морду начистить и отпустить, никуда бы он не делся, за ремонт «мерседеса» заплатил бы. А он… Чего ты меня сюда везешь?

— Не ори, оглушил, — прервал Петушок. — Место покажешь. Где человека убивали, где труп бросили.

— Труп в болоте, не здесь… Там даже не болото, а озерцо такое, глубокое…

— А сюда зачем сказал повернуть?

— Ну… здесь Жорка рубил его. Голову здесь потеряли. Забыли.

Женщины враз вскрикнули — так просто, обыденно рассказывал об ужасном злодеянии интеллигентный с виду парень. Изольда закрыла лицо руками, а Татьяна сидела прямо, сжав зубы, только тихонько, по-звериному, подвывала.

— Сволочи! За что Алексея убили? Что он вам сделал? — наконец спросила она.

— Он машину Жорке помял, мы с ним кататься ездили… А потом с лопатой на нас кинулся…

— Машину помял!.. Сволочи! Справились трое с одним! — Петушок еле сдерживал себя.

Скоро приехали на поляну, и Игорь заглушил мотор. Фары «кадиллака» заливали ярким светом снег; голые дубы, как немые стражи, окружили поляну со всех сторон, вершины их печально покачивались, глухо, настороженно перешептывались.

— Здесь, — хрипло говорил Башметов (Петушок крепко держал его за полу куртки). — Вон, у того куста. Бизон сам рубил… топором.

— А ты что делал, ублюдок? — Петушок дернул его за рукав.

— Мы с Серегой… погрузили потом тело в «жигуль». В болото повезли. Бизон так сказал.

— Сволочи-и-и! Нелюди! Твари-и! — закричала Татьяна, бросилась на Башметова, царапала ему лицо, била наотмашь, неумело, по-бабьи. Потом отступила, упала на грудь Изольды, выла и рыдала на весь лес. Потворила: «Леша-а… Лешенька-а…»

— Где это болото? Как туда проехать? — спрашивал Петушок, заталкивая Башметова в «кадиллак», ни на секунду не спуская с него глаз.

— Километров пять отсюда, по шоссе. Потом опять направо, я покажу, где, — Вадик вытирал с поцарапанного лица кровь. — Проехать можно, снегу мало… Я помню это место хорошо.

— Поехали!

По-прежнему всхлипывающую Татьяну усадила Изольда, захлопнула за ней дверцу. Татьяна вытирала слезы, говорила:

— Ну, мерзавцы, погодите! Это вам так не пройдет. И Бизона этого, и Серегу, и шефа вашего — всех найдем! За все вы передо мной ответите!

«Кадиллак» снова выполз на шоссе, помчался вперед, рассекая густые фиолетовые сумерки сильным, резким светом. Башметов сидел теперь между Петушком и Изольдой, время от времени говорил Игорю:

— Сбавь газ, скоро поворот. Направо. У той раз вилки — налево, видишь, у березы?.. Стой. Дальше пешком. Мы его тут… несли.

Все вышли из машины. Хрустел под ногами снег, точнее, ледяная легкая корочка на его поверхности — вчера было теплее, подтаяло в лесу, подмокло, а нынче, вон, опять морозец — хруст, сухой морозный воздух, прекрасная слышимость.

— Куда идти? — спрашивал Петушок, по-прежнему держа Башметова за полу куртки.

Вадик показал направление. Игорь развернул «кадиллак» таким образом, чтобы фары освещали дорогу к болоту, лес. Так, гурьбой, они и пошли. Метров через пятьдесят под ногами оказался лед, открылась белая стылая плешина среди кустарников и низкорослой, по-зимнему сонной ольхи.

— Где-то здесь… Да, здесь. — Башметов вздрагивающей рукой показывал место, топтался на нем. — Вот кочка, где я стоял, вон там Серега шестом дно пробовал. Потом мы лед рубили…