— Благодарю. В последнее время я не курю.

— А я неисправимый курильщик, — сказал Эрбетт, окутываясь табачным дымом. — Мне приходится сейчас изучать отношения, складывающиеся между нашими странами. Франция и Советская Россия взаимные расчеты производят с помощью доллара или фунта — это нонсенс! Сколько трудностей, чтобы перевести деньги в Москву. Я за банк — за консульство!

Красин промолчал, приглаживая бородку, со вниманием рассматривая перламутровую шкатулку, — ни согласия, ни возражения.

— Главное — отрегулировать вопрос о держателях русских государственных займов. Большинство держателей — простые люди Франции, господин посол. И о их пропавших деньгах я должен хлопотать. А еще — государственные займы, сделанные правительством России. Это примерно пятнадцать миллиардов золотых франков, господин посол.

«Вот это уже серьезно, — подумал, готовя себя к спору, Леонид Борисович. — Тут зарыта собака».

— Царские долги мы не признаем. Неужели кто-то думает, что Советское правительство пойдет на те уступки, к которым нас уже хотели и не смогли принудить военной силой? — твердо сказал Красин.

— Я понимаю, господин посол. Следует искать какие-то компромиссы, которые удовлетворят на первом этапе хотя бы держателей ценных бумаг — это не более двух-трех миллиардов франков, как мне представляется. Без этого французское правительство не даст согласия на заем, уверен.

— Мы не отрицаем возможных комбинаций — с одним условием, господин Лушер. Это новый заем на экономическое восстановление России.

— Мы сами должники, господин Красин, Америки и Великобритании. Ваше заявление о выплате долгов в обозримом будущем решительно изменило бы отношение не только Франции, но и целого ряда стран Европы и Америки. Политика резко изменится.

— Уповаю на это, господин Лушер. Дух вражды весьма распространен во Франции.

— Это белая эмиграция и ее печать.

— Плюс часть французской прессы и даже парламентские речи. Они принадлежат лицам, определяющим политику вашего государства.

— Очень сожалею: случается, — хозяин бросил в камин недокуренную сигару. — Однако считаю необходимым подчеркнуть: долги и только долги России являются первопричиной того духа вражды, о котором вы только что изволили говорить.

— И различие наших социальных систем, конечно, — Красин встал, признавая, что встреча, на которую он возлагал определенные надежды, ничего не дала. Почти. Если не считать полезного знакомства и обмена мнениями. Красин был трезвым политиком и никогда не приписывал своей дипломатии больше того, чего он достигал на деле.

...Секретарь Красина доложил, что приема ждет граф Игнатьев, бывший царский военный агент.

— Я приму его завтра — первым. А сведения о нем попрошу подготовить к вечеру. Цель его визита?

— Хочет передать Советскому правительству двести миллионов, содержащиеся на его счету в «Банке де Франс».

— Отличная идея. И сильнейший удар по белоэмиграции. Генерал, граф! Его не заподозришь в симпатии к большевикам, не правда ли?

— Игнатьев — патриот России, Леонид Борисович. Он прошел много искусов. И... продает на базаре шампиньоны, которые выращивает в подвале своего дома.

— Сидит на деньгах, а продает шампиньоны? Занятно, любопытно!

Вечером Красин читал переданную секретарем справку: «Игнатьев Алексей Алексеевич — полковник, затем генерал-майор. Окончил киевский кадетский корпус, пажеский корпус в Петербурге (с золотой медалью), Академию генерального штаба. Участник русско-японской войны. Военный агент в Дании, Швеции и Норвегии. Военный агент во Франции. Во время мировой войны, располагая огромными суммами, ведал всеми закупками оружия и военного снаряжения у союзников. Решительно отказался передать банковский счет Временному правительству, правительствам Колчака, Деникина, Врангеля. Твердость политической позиции Игнатьева привела к разрыву с монархическими группировками, с женой (жена Елена Владимировна — дочь сенатора, тайного советника, шталмейстера Владимира Николаевича Охотникова). Ныне женат на актрисе Наталье Трухановой. Отошел от политики. Живет замкнуто в пригороде Парижа, Сен-Жермен. Занимается физическим трудом, огородничеством, разведением и продажей шампиньонов...»

«Дались ему эти шампиньоны, — подумал Леонид Борисович. — Что потребует граф за капитал, который он так долго и бережно хранил? Гарантий, выкупа, личных преимуществ — что-то он ведь будет просить?» Леонид Борисович задумался. Фигура российского военного агента во Франции была ему не очень понятной. Мысли прервал приход рослого, с белокурым чубом секретаря.

— Когда придет граф Игнатьев Алексей Алексеевич, прошу встретить его как подобает, проводить до кабинета, открыть дверь и громко объявить: «Товарищ Игнатьев». Не гражданин, не господин. Вы понимаете? Это важно, — сказал Красин.

..Леонид Борисович встретил графа Игнатьева в своем кабинете, стоя. В костюме-тройке, белой рубашке с накрахмаленным стоячим воротничком и темном галстуке. Лицо — суровое. Глаза смотрят строго, изучающе. «Сколько раз граф бывал здесь — интересно, — Красин внимательно разглядывал гостя несколько секунд. — Генерал, а явился в статском костюме. Высокий, стройный, лет ему не так уж много, а голова седая. Кланяется с достоинством. Пришел не в форме, чтобы не отдавать честь».

Игнатьев производил приятное впечатление. Красин предложил ему сесть. Сел рядом, посмотрел вопросительно, намеренно предоставляя гостю начать беседу и изложить мотивы, приведшие его в советское полпредство.