– С Шерманом?

– Ну да. Друг Джона и Крейга. Он приехал из Шривпорта.

– Шерман из Шривпорта? Это парень, которого вы хотите мне навязать?

– Нельзя судить о книге по обложке! – возмутилась Кристи. Я прищурилась на «Запретных», и подруга тяжело вздохнула. – Ты знаешь, о чем я. Шерман вполне может оказаться очень милым.

– Разумеется. Но я не заинтересована.

– Разумеется, - передразнила меня Кристи. – Еще бы ты была заинтересована, когда у тебя есть сексуальный, непостижимый пират, без которого ты не можешь прожить ни минуты.

– Ты о чем вообще?

– Ладно, забудь, - она отмахнулась и зашла в ванную комнату, со стуком закрыв за собой дверь. Я посмотрела на Монику. Выражение на ее лице понять снова было невозможно.

– Шерман, - произносить это вслух было странно. – Из Шривпорта.

– Даже не начинай? – подсказала Моника.

– Точно.

Закончилось все тем, что в десять пятнадцать, когда Джон, Крейг и Шерман из Шривпорта остановили свою машину напротив дома Стеллы, я последовала за Кристи и Моникой на улицу. Стелла не шевельнулась в своем кресле перед экраном, когда Моника аккуратно закрывала дверь за нами. Парень, сидевший рядом с водителем, вылез из машины, чтобы поприветствовать ее, а Кристи помахала парню, сидевшему за рулем. Мне, очевидно, оставался тот, кто сидел на заднем сиденье, однако его лица я разглядеть не могла.

– Последний шанс передумать, - заметила Кристи, понизив голос.

– Извини, - покачала я головой. – Может, как-нибудь в другой раз.

Подруга разочарованно покачала головой.

– Будешь плакать, да будет поздно, - пожала она мне руку на прощание, затем села в машину. – Позвони мне завтра.

– Конечно.

– Берегись Шермана, - усмехнулся парень за рулем, улыбаясь ей. – Он уже начал веселиться. Но ты не переживай.

– О, - приподняла бровь Кристи, мельком взглянув на меня. Я скептически посмотрела на нее в ответ. Она пожала плечами, признавая мою правоту, и закрыла за собой дверь. Машина отъехала, оставляя меня одну в саду Стеллы. Я уже собиралась направиться к свой машине, но передумала. Бросив свою сумочку в открытое окно автомобиля, я вернулась в сад. Мне давно хотелось обойти его и полюбоваться на все цветы, пусть даже и в свете тусклого, быстро темнеющего неба.

Сад казался таким живым сейчас. Цветы, от ярких белых лепестков до густо-зеленых стеблей, казалось, дышали и переговаривались между собой. Я пошла по дорожке мимо аккуратно подстриженных кустов ежевики, вдыхая аромат цинний, петуний и роз. Взошла луна, и я видела дорожку, крышу дома, очертания яблонь и… что-то, переливающееся металлическим блеском. Подойдя ближе, я поняла, что стою перед скульптурой, сделанной, очевидно, Уэсом. Но она была не похожа на все остальные, и вот я разглядела, чем: волосы изображенной женщины были сделаны из тонких металлических стержней, и каждый их них был хитро сплетен с другими, так что копна прядей напоминала диковинный орнамент цветов. Разглядывая фигуру, я решила, что это, должно быть, Стелла – все в ней было таким же одухотворенным и устремленным ввысль, но в то же время и доброжелательным, как и в бабушке Моники и Кристи.

– Мейси?

Вот это попалась – так попалась! Величайшее «Попалась!» за все времена. Я подскочила на месте, завопив от неожиданности, едва не потеряла равновесие и чуть не свалилась в розовые кусты, а затем, наконец, разглядела Уэса.

– О, - я попыталась успокоить дыхание, судорожно сглатывая, - о боже мой!

– Ничего себе. Ты почти оглушила меня, - он стоял на дорожке возле меня, засунув руки в карманы. На этот раз на нем была футболка.

– Да потому что это ты довел меня до такого! Что ты тут делаешь? Шпионишь в темноте?

– Не шпионю. Я звал тебя несколько раз за последние пять минут, но ты не отзывалась.

– Я не слышала, - скрестила я руки на груди. – Ты подкрался и напугал меня. Вот это ты сделал, да.

– Нет, - медленно повторил он, словно объяснял мне сложную задачу по тригонометрии, - я бежал вон там и увидел, как ты кладешь сумочку в машину. Я позвал тебя, но ты не услышала.

Я опустила взгляд. Подул ветер, и цветы за спиной Уэса наклонились в одну, затем в другую сторону. Подняв голову, я увидела, как прутики волос статуи тоже зашевелились под дуновением ветра, раздался тихий перезвон. Мы с Уэсом слушали его, глядя на скульптуру, пока ветер снова не стих.

– Ты правда напугал меня, - сказала я, практически смутившись на этот раз.

– Я не хотел.

– Знаю.

Я направилась по дорожке обратно, Уэс шагал рядом.

– Позволь мне загладить вину.

– Ты не обязан.

– Не обязан. Но я хочу.

Я повернулась и взглянула на него.

– Да?

– Да, - кивнул он.

Извинения могут иметь разные формы: бриллианты, конфеты, цветы, глубочайшие сожаления, но никогда я не получала извинений в виде карандаша, пахшего сладким сиропом. И, должна признать, это сработало.

– Ладно, - улыбнулась я. – Ты прощен.

Мы с Уэсом сидели в «Мире вафель», небольшом придорожном кафе, где подавали отменные бекон и вафли, по заверениям Уэса. Впрочем, он был прав. Кроме отличного угощения кафе славилось маленьким сувенирным магазинчиком, где Уэс за $1.79 купил для меня карандаш с нарисованными на нем вафлями.

Официантка подошла к нашему столу и ласково взглянула на Уэса.

– Здравствуй, сладенький, как ты? – она была примерно возраста моей мамы. – Тебе как обычно?