– Так и знал, - указал он на меня вилкой, очевидно, прочитав мои мысли. – Не второе пришествие, но нечто похожее, а?

Я положила в рот еще один кусочек, готовая с ним согласиться. Вспомнив кое-что, я улыбнулась.

– Что?

Опустив взгляд в тарелку, я призналась:

– Ты мне напомнил папу сейчас.

Уэс тоже откусил от вафли, ожидая продолжения.

– Мы никогда не ходили в церковь, хотя мама считала, что нам нужно это делать, и чувствовала вину за то, что в свое время не убедила нас. А папа любил готовить завтраки по воскресеньям и всегда говорил, что это его личная служба, а кухня – его церковь. Он обычно готовил яичницу, бекон, бисквиты и…

– Вафли, - закончил за меня Уэс. Я кивнула, в горле что-то сжалось. Как неловко, подумала я, сидеть в «Мире вафель» и вспоминать папу – но, опять же, рядом со мной был друг, которому можно было доверять! Папе, должно быть, нравилось это место.

– А мама, - внезапно произнес Уэс, макая кусочек вафли в сироп, - привела меня сюда, именно так я и узнал об этом месте. Мы остановились тут однажды, когда возвращались из Гринсборо, где навещали бабушку, а потом привыкли и стали заезжать постоянно. Даже когда она полюбила всю эту чепуху о здоровом питании. Маме очень нравились бельгийские вафли со взбитыми сливками и клубникой, и она съедала все до последней крошки, а потом всю дорогу до дома жаловалась, что потолстела на пять килограммов.

Я улыбнулась, комок в горле растворился.

– Разве это не странно, как ты запоминаешь маленькие детали о том, кто ушел?

– Что ты имеешь в виду?

– Когда умер папа, - откусила я еще немного вафли, - мне было трудно даже думать о чем-то, кроме того дня. Прошло очень много времени, прежде чем я смогла вспоминать какие-то смешные моменты или вообще что-то, связанное с ним.

Уэс начал кивать, не успела я закончить свою фразу.

– Это даже хуже, чем когда человек болеет долгое время. Ты забываешь, что он вообще был здоров когда-то. Время – странная штука, а жизнь – тем более. Ты можешь ждать чего-то, готовиться к этому, но ничто не поможет, когда это случится, и произошедшее все равно ударит со всей силой.

– В последние месяцы я едва сумела начать вспоминать что-то хорошее. Сейчас мне поверить сложно, что это не всплыло в моей памяти раньше, и тогда я все забыла!

– Ты не забыла, - покачал Уэс головой, - и никогда не забывала. Просто в тот момент ты не готова была к этим воспоминаниям. А сейчас ты стала сильнее и выпустила их, позволила себе вернуться в то время.

Я раздумывала над его словами, доедая вафлю.

– Наверное, ты прав. В самом начале думать о нем вообще было непросто, ведь мама решила отдраить весь дом и выбросить все папины вещи. Понимаешь, абсолютно все! И его как будто никогда не существовало.

– У нас дома все не так. Мама везде. Делия убрала большую часть ее вещей в коробки, но тогда она так переживала, что не стала заканчивать с этим, так что одно из маминых пальто висит в шкафу, а пара туфель стоит на обувной полке. И мы постоянно находим ее списки.

– Списки?

– Ну да, - он мягко улыбнулся, глядя на стол. – Она любила держать все под контролем и записывала все: что нужно купить в магазине, кому перезвонить, что сделать сегодня, завтра и на этой неделе… А потом она забывала куда их положила, и, спустя некоторое время, они обнаруживались везде. Это как голос, зовущий тебя сквозь года.

– Должно быть, это странно, - заметила я, но тут же поняла, что это может звучать неправильно, - или, наоборот, хорошо.

– И то, и другое. Берта это бесит, но мне нравится. Можно посмотреть и вспомнить, сделал ли ты то, что она записала в свой список, например. Иногда даже бывает полезно. Прибираешься ты дома – и находишь напоминание о том, что надо позвонить тетушке Сильвии, с которой давно не общался, - он пожал плечами, смутившись. – Так что я их не выбрасываю.

– Понимаю. Я и сама делаю нечто похожее.

– Правда? – удивился Уэс.

– Да. Папе очень нравилось делать покупки в телевизионном магазине, и они приходили даже после его смерти, потому что он получил статус золотого клиента. Мама хотела избавиться от них, но я не позволила ей это сделать, и все эти вещи так и лежат у меня. Например, какой-нибудь…

– Помощник по хозяйству, - подсказал Уэс.

– Ты знаешь о нем?

– Разумеется, - расхохотался он, - эту рекламу знают все. А вообще-то мне всегда хотелось иметь что-нибудь эдакое, - он помахал в воздухе рукой. – Упорядочиватель какой-нибудь, который сортировал бы вещи в шкафу.

– Так закажи, - хихикнула я.

– Ну уж нет. Опасаюсь я их.

– Как и я. Просто они приходят вот так, это словно папа все еще продолжает их заказывать, понимаешь? Будто он все еще рядом.

– Да, может быть. Может все эти вещи…

– Они?.. – я ждала продолжения.

– Может, они значат что-то большее. Никогда нельзя знать наверняка.

Я бросила взгляд за окно, где фары автомобилей рассекали темноту. Стрелки часов на стене уже показывали за полночь, но, судя по шоссе, не спали очень многие. В кафе тоже уже было не так пустынно – здесь сидели семьи с сонными детишками, в отдельной кабинке сидела пара примерно нашего возраста, разглядывая карту и решая, куда ехать дальше. А мы с Уэсом просто сидели и сидели, говорили обо всем на свете и ни о чем. Не помню, когда я в последний раз говорила так много. Может быть, никогда.