Мысли крутились у меня в голове, пока я задумчиво накручивала спагетти на вилку, когда кто-то махнул рукой перед моими глазами.

– Ау, есть кто дома? – позвал Уэс. Я заморгала. – Эй, ты где там?

– В стране размышлений о правде, - хмыкнула я. – И о веселье, которое ждет меня меньше, чем через час.

– А, точно, - припомнил Уэс, - Джейсон.

– Не Джейсон, – покачала я головой, - он вообще меньшая из моих проблем. Дело в маме.

– Ох, - Уэс кивнул. – Ну да.

– О Джейсоне даже и не думала, - сказала я. – В смысле, я, конечно, боялась того момента, когда придется увидеть его в библиотеке, ведь у нас сейчас все… По-другому как-то, понимаешь? Даже нет, - я замолчала, подбирая слово. Уэс ждал. – Все кончено.

Произнеся это, я вдруг поняла, насколько легко далось мне признание в том, что месяцем раньше так напугало меня. Все кончено – и говорить это было ничуть не трудно. Пожалуй, мне даже стало легче, стоило лишь понять, что на самом деле я уже приняла это. И что так действительно лучше.

– Все кончено, - повторила я. Да, так лучше. Намного лучше. – Между нами все кончено.

– Ого, - медленно произнес Уэс. – Так ты теперь…

– Извините, это для вегетерианцев?

Возле нас стояла невысокая женщина с тарелкой спагетти, которую взяла со столика с табличкой «Вегетерианское угощение».

– Да, - кивнула я.

– Вы уверена?

Я снова кивнула, и гостья, довольная, отошла. Я снова взглянула на Уэса.

– Что ты собирался…

– Та леди хочет бокал белого вина, - сообщил Берт, появляясь рядом с братом. – Пронто, дружище! – он пощелкал пальцами перед его лицом, и Уэс перевел взгляд на него.

– Уже иду, - он направился к барной стойке, но на полпути обернулся. – Ничего особенного. Потом договорим, хорошо? – Я кивнула, а ко мне подошла Делия.

– Все очень и очень странно, - снова заговорила она. – Мне казалось, сегодня все будет идти из рук вон плохо, но почему-то все хорошо и даже отлично. Мне это не нравится. Мне нужно равновесие и наше обычное безумие.

Как ни странно, я тоже это чувствовала. Да, порядок хорош, но иногда нужен и хаос.

Желанию Делии суждено было сбыться, когда мы собирались отъезжать и в последний раз проверяли, не забыли ли чего на кухне. Делия пересчитывала коробки с посудой в багажнике, мы с Уэсом и Бертом ждали ее в машины, как вдруг я услышала шипящий вздох. Делия? Я выскочила из машины.

Дели с застывшим лицом стояла, вцепившись пальцами в крышку багажника, который уже успела закрыть.

– Воды, - пробормотала она одними губами, но я все поняла. Ребенок вот-вот родится.

– Все хорошо?

Я кивнула.

– Да, все в порядке.

Это была моя мантра, я повторяла себе, что все в порядке, снова и снова, пусть даже и не особенно верила самой себе. Что я знала точно – я в больнице, и время как будто застыло.

После того, как отошли воды, а мы все оправились от шока, каждый постарался сделать все возможное: собраться с духом, отодвинуть эмоции в сторону и начать действовать. Всю дорогу в больницу Уэс гнал, как одержимый, а я держала Делию за руку. Часы на приборной панели показывали без пятнадцати шесть, я безбожно опаздывала на мамин пикник и понимала, что снежный ком моих проблем растет буквально на глазах. Но вместо того, чтобы беспокоиться об этом, я постаралась заставить тревогу замолчать и сконцентрировалась на происходящем.

Берт тоже помогал Делии, как мог – шумно дышал через нос, напоминая ей о том, как нужно это делать, пока она не отмахнулась от него. В больнице Уэс выскочил из машины и побежал в приемную, несколько минут спустя к нам спустились медики и усадили на кресло-каталку Делию, спорящую по мобильнику с Питом. Сердце стучало где-то у меня в ушах, как в тот день, когда умер папа. Вот так заканчивается жизнь и так же она начинается – со стука сердца.

Уэс настоял на том, чтобы мы проводили Делию до палаты и сам повез кресло. Мы вошли в лифт и только тогда немного перевели дыхание. Мне было страшно, но это был другой страх, он отличался от того, что окатывал меня с ног до головы раньше.

Следующие часы, показавшиеся мне вечностью, я сидела в коридоре на стуле, наблюдая за врачами и медсестрами, выходившими и входившими, переговаривающимися и что-то записывающими. Я поняла, что что-то по-настоящему начало происходить, когда все они начали сновать туда-сюда быстрее, а из-за открывающейся двери стал доноситься писк каких-то аппаратов. Наконец, в палату быстрым шагом вошел еще один врач – высокий, со стетоскопом, свисающим с шеи и в очках. Внутри повисла тишина.

Мы с Уэсом сидели, выпрямившись, напряженные, как никогда раньше. Впрочем, это не мешало Уэсу поглощать шоколадные пончики и какие-то батончики, которые продавались внизу в специальном автомате. Он предложил мне один, но я лишь покачала головой.

– Не понимаю, как можно отказаться от шоколадного пончика, - пробормотал он с набитым ртом.

Из-за двери раздался то ли всхлип, то ли рев Делии, за ним последовал успокаивающий голос Пита, который прилетел буквально через десять минут после нашего приезда.

– А я не понимаю, как ты можешь есть, - отозвалась я. В палату пробежала медсестра с полотенцами. Уэс прожевал пончик, сглотнул.

– Это может продолжаться вечность, - заметил он, а Берт вздрогнул и очнулся от полудремы, в которой пребывал последний час. – Нужно же как-то восстанавливать силы.