На обед никто не идет. Даже мы, лишенные счастья испытать очередной краткосрочный отпуск, остаемся в казарме. Нам есть, чем отобедать. Перед нами раскрываются банки с вареной картошкой, домашними котлетами, колбасами и салом, сыр и пироги, кексы и другая домашняя выпечка радуют наши взоры и желудки. Отпускники словно гостеприимные домохозяйки зовут нас к своим импровизированным столам. Мы пробуем понемногу у каждого и через совсем короткое время уже начинаем отказываться, так как наши животы переполнены, и мы с трудом отдуваемся, поглаживая себе органы пищеварения.

Вечером все вернувшиеся и остававшиеся переодеты в повседневную форму и стоят в шеренге по два в коридоре казармы. Перед нами наш ротный командир. Он поздравляет нас с окончанием отпуска и началом нового учебного семестра. Только он отделяет нас от загадочного и столь притягательного понятия, как стажировка. Этим летом мы узнаем, что это такое. Целый месяц жизни в боевом полку на правах почти офицера! Кроме того, Чуев во всеуслышание объявляет, что с завтрашнего дня мы, одиннадцать человек нарушителей дисциплины, прощены и наше наказание считается отбытым. Ура! Мы вновь стали полноправными членами общества.

ГЛАВА 4.

От сессии до сессии.

Я, Бобер, Стас и еще несколько человек сидим в курилке. Весна. В этом году не ранняя, но и не поздняя, обычная. Уже не первые теплые весенние лучи звезды по имени Солнце согревают мне спину. Теплый ветерок еле-еле шевелит совсем еще маленькие молоденькие листочки на ветках молодой липы, протянувшихся под крышу беседки, словно спасаясь от дождей и ветра. Вечер субботы. Мы только что вернулись с занятий. Настроение спокойное, уравновешенное, будто мы достигли нирваны. Большинство курсантов шумной радостной толпой поднялись в казарму. Они торопятся переодеться и убежать в город. Мы же никуда не спешим. Наше увольнение завтра и это радует больше, чем увольнение в субботу – времени намного больше, хоть и возвращение на час раньше, зато и выходим за ворота мы не в семнадцать часов, а в двенадцать, а то и одиннадцать. Вообще воскресное увольнение ценится намного дороже.

Стас курит и одновременно читает Ремарка. Он торопится так как Вадька должен отдать книгу завтра. Он взял ее всего на несколько дней у своих знакомых. Прочитав ее, он передал книгу Стасу. Я не претендую на нее, потому что уже читал «Черный обелиск».

– Принц, - затягиваясь с наслаждением и выпуская дым под козырек крыши, обращается ко мне Бобер, - там с тобой ШОшник хотел поговорить. Искал.

– Какой? – безучастно спрашиваю я.

– Как его?! Сураев! – с трудом вспоминает фамилию курсанта Бобер.

– А что он хотел? – зевая, спрашиваю.

– Ну, он узнавал ходишь ли ты с Леркой или нет.

– А ему какая разница?

– Не знаю… Увидишь – спроси…

– Вообще-то, она не подходит для тебя, - отрываясь от чтения, роняет Стас.

– А чё так?

– Дружище, ты же интеллигент, а она, прости, не твоего уровня… - поясняет Стас. Я не возмущаюсь, зная, что мои друзья не хотят меня обидеть. Они всегда говорят все прямо в лицо, так у нас принято.

– И это все? – спрашиваю я.

– Ммм… не совсем… - мнется Стас, он прикрывает книгу, заложив нужную страницу пальцем и смотрит мне в глаза.

– А что ж еще?

– Без обид?

– Да!

– Мне кажется, что она шалава…

– А что так?

– Ну, она, по разговорам переспала с половиной роты.

– С тобой переспала? – спрашиваю я Стаса. Потом поворачиваюсь в Бобру. – А с тобой?

Они пожимают плечами, причем Стас как бы говорит, что нет, а Бобер добавляет жестом слово «пока». У него всегда все грязно и без веры в людей. Стас в этом плане больший романтик. Он верит и в людей, и в любовь, поэтому мы с ним больше близки, чем с кем-либо.

– А откуда такие данные?

– Так ты послушай! Хотя… обычно такие вот влюбленные и не слышат ничего. А еще они любят слышать от своей прекрасной половины такие слова: «И ты веришь им, а не мне?!» - женским голосом и с интонацией обиженной девушки произносит мой закадычный друг.

– Ну, по поводу влюбленности ты перегибаешь!

– Да?! Тогда я рад! Главное, чтобы у тебя ничего серьезного к ней не было!

– Спасибо за заботу, друзья!

– Не за что! Ты же наш друг.

Я докуриваю сигарету почти до фильтра и достаю другую. Я стараюсь скрыть, но на самом деле сильно расстроен и мне не приятен весь этот разговор. Сказав, что не влюблен в Леру, я немного погрешил перед истиной. Наверное, все-таки какое-то чувство теплится в груди. Нет, это, конечно, не любовь. Но что-то уж очень близкое к нему. Мне скучно без нее, я рвусь в увольнении к ней. Я возбуждаюсь даже только при ее виде, не говоря уже о прикосновениях. Мне хочется с ней быть даже чаще, чем я бываю. Поэтому все эти разговоры о ее неверности и шалавливости мне не приятны.

– Слушай, Принц, а давай завтра проведем время вместе! Ты с Леркой, а я со Светкой! – предлагает Бобер.

– Хм. Давай. А куда пойдем?

– У Светки завтра хата свободна. Предки уехали на дачу и вернуться только в понедельник. Возьмем пивка, закуски, посидим, то, да сё…

– Хорошее предложение, - соглашаюсь я. – Давай.

В курилку входит уже переодетый в «парадку» Тупик. Он прикуривает и возмущенно смотрит на нас.

– Чё вы тут расселись?! Там надо убирать территорию, через тридцать минут увольнение!