Внезапно Василий обрывает свое брынчание и смолкает.

– Я тебе не мешаю? – спрашивает он меня.

– Нет… играй, мне нравится гитара…

– Ладно, тогда спою, - он устраивается поудобнее и из его инструмента начинает литься красивая мелодия, а его голос звучит мягко, вкрадчиво и печально, под стать моему настроению.

– Я сам из тех, кто спрятался за дверь

Кто мог идти, но дальше не идет

Кто мог сказать, но только молча ждет

Кто духом пал и ни во что не верит.

Моя душа беззвучно слезы льет.

Я песню спел она не прозвучала.

Устал я петь мне не начать сначала,

Не сделать первый шаг и не идти вперед.

Я тот чей разум прошлым лишь живет,

Я тот чей голос глух и потому,

К сверкающим вершинам не зовет

Я добрый, но добра не сделал никому

Я птица слабая мне тяжело лететь.

Я тот, кто перед смертью еле дышит,

И как не трудно мне об этом петь,

Я все-таки пою ведь кто-нибудь услышит…

Он смолкает, и гитара молчит. Я тоже молчу, мне понравились слова и мелодия, а голос у Василия оказывается приятный и звонкий, хотя эта песня не требовала наличие голоса, ее можно просто рассказать. Но от того, что он ее спел, она не стала хуже.

– Хорошая песня, - наконец, я нарушаю молчание, - сам написал?

– Нет! Я так не смогу! Это группа «Воскресение». Слышал о такой?

– Нет. А еще что-нибудь спой из ее песен, - прошу я его.

Он побрынькивая струнами молчит, видимо думая, что мне еще спеть. Потом, решив дилемму хозяина, гитара вновь звучит нежно и спокойно, без надрывов подъездных посиделок.

– О чем поет ночная птица

Одна в осенней тишине?

О том с чем скоро разлучится

И будет видеть лишь во сне.

О том, что завтра в путь неблизкий,

Расправив крылья, полетит.

О том, что жизнь глупа без риска

И правда все-же победит.

Ночные песни птицы вещей

Мне стали пищей для души.

Я понял вдруг простую вещь:

Мне будет трудно с ней проститься.

Холодным утром крик последний

Вдруг бросит в сторону мою.

Ночной певец, я твой наследник,

Лети, я песню допою.

* * *

Игра у меня не клеится. Я почти не заработал вистов, но зато моя гора взлетела до небес. Еще бы! Взять три взятки на «мизере» и хорошо еще «паровоза» не получилось мне впихнуть, а то бы сидел с восьмью взятками. Обычно я играю неплохо, но сегодня со мной происходит что-то странное, я не думаю об игре, а все мои мысли улетели вслед за автобусом, на котором уехала Наташа. Логически я не могу себе объяснить странные ощущения, возникшие после прощания со своей девушкой. Я понимаю, что через два дня я ее вновь увижу, но это не успокаивает меня, а наоборот теребит душу, выматывает ее и вселяет в меня незнакомое мне ранее нетерпение, будто что-то свербит в моей попе.

– Принц! Очнись! – толкает меня Серега, с которым мы играем сейчас висты. – Эдак ты и меня поднимешь в горе! Внимательнее! Внимательнее…

– Пардон, - я забираю только что брошенную карту, понимая, что ею я могу лишить Бобра еще одного виста.

– Что с тобой? – не в шутку начинает беспокоиться мой напарник по игре.

– Не пойму… - качаю я головой, - сам не понимаю, что-то рассеянный какой-то, нет настроя на игру…

– Бывает… - соглашается со мной лейтенант, третий игрок. У него все идет прекрасно, и он в хорошем выигрыше.

Я домучиваю эту игру и после подсчета оказываюсь в большом проигрыше перед Василием и в маленьком перед Бобром. Лейтенант не курит, и мы выходим с Серегой в коридор покурить после тяжелой игры. Хорошо мы не играли на деньги, это было условие лейтенанта, он сразу предупредил, что с курсантов не возьмет. Мы думали, что он отказывается, потому что плохо играет, но оказалось, что его игра великолепна и его условие вовсе не в его боязни проиграть.

Мы возвращаемся в комнату. Василий лежит на кровати и листает какую-то толстую книгу. Это альбом с репродукциями. Он не спеша переворачивает лист, подолгу останавливаясь на каждом. Я заинтересованно подхожу к нему и начинаю подсматривать за перелистываемыми картинами.

– Что, интересуешься живописью? – спрашивает он у меня.

– Да, нет. Просто интересные картинки…

– Картинки! – присвистывает лейтенант. – Это не картинки, а репродукции шедевров мирового импрессионизма! Картинки!

– Прости, но я совсем не понимаю в живописи. Вот эти, к примеру, совсем не прорисованы, словно черновики. А вот у наших художников смотришь и словно фотография перед тобой! Так точно отображено все! Я как-то был в Крыму и видел картины, не помню фамилию художника, так мне очень понравились они! Особенно там, где нарисована ночь, свернутая тетрадь и лунный свет. Вот здорово! Там листы ну, словно вот-вот тетрадь распрямится!