– Спасибо.

– Видел, - обращается ко мне Олежка, - Лерку? Она вон там, с парнями из четвертого взвода.

– И что?! – раздраженно отвечаю я.

– Да, так… - поживает плечами мой товарищ. Они словно сговорились все. Хотят меня раздразнить что ли?

Мы все, кроме Вадьки, достаем сигареты и закуриваем. Очень приятно полулежать на травке, греясь на солнышке. Легкий ветерок обдувает уже остывающие тела, выветривая едкий запах пота. Дым сигарет вносит в нашу жизнь элемент отдыха, безмятежности и некой свободы. Слово «перекур» - для нас означает именно отдых с сигаретой, он может быть и пять минут и десять и даже час.

Все молчат, щурясь на солнце и, мне кажется, что ждут моей реакции на новости о Лере. Наконец, я, не вытерпев, встаю и иду по направлению, которое мне указал Тупик.

– Ты куда? - с хитрым прищуром спрашивает меня Вадька.

– Пойду прогуляюсь! Боюсь простудиться, лежа на холодной земле и вам советую.

– А…ага, конечно - многозначительно вздергивает он голову, давая понять, что знает куда я пошел.

Я, делая вид, что просто шляюсь, незаметно приближаюсь к группе курсантов из четвертого взвода, так, чтобы они меня не заметили. Она там. Стоит рядом с тем самым ШОшноком, который хотел поговорить со мной, но так и не поговорил, правда, по моей вине, я не захотел с ним говорить. Лера стоит очень близко к нему и, улыбаясь, слушает его. Он же положил свою правую руку ей на попу и о чем-то лениво рассказывает. Иногда девушка негромко смеется. Я стою шагах в двадцати от них и меня скрывает раскатистая ива. О чем они говорят я не слышу, но ревность полосует мое сердце острым ножом. Подойти к ним я не решаюсь, да и не вижу необходимости. Что измениться? Ну, она придумает для меня что-нибудь, скажет, что старые друзья, шла мимо и случайно встретились. Я, конечно, могу спросить, почему не нашла меня. Она может сказать, что вот-вот собиралась. И так далее и тому подобное. Лера сможет выкрутиться и обмануть меня. Но я не хочу теперь быть обманутым! Хватит! Надоело. Как хорошо, что скоро мы все уедем, сначала на полтора месяца на стажировку, а потом на целый месяц в летний отпуск. Все! Конец нашей связи!

Я закуриваю и также незаметно, как подошел, также незаметно ухожу и возвращаюсь к своим друзьям. Они на том же месте и в том же составе.

– Погулял? – лениво спрашивает Стас.

– Да…

– Бобра не видел?

– Нет. А что?

– Да он тебя искал…

– Зачем?

Стас качает головой, будто говоря либо «не знаю», либо «не скажу». Я опускаюсь на травку и прислоняюсь к стволу дерева, закрыв глаза.

– Принц, Лерку видел? – это теперь меня спрашивает Бобер, появившейся ниоткуда.

– Ага… - я не открываю глаза, мои друзья словно сговорились достать сегодня меня и вывести из равновесия. Им это не удастся.

– Пойдешь?

– Неа…

– Она с тем…

– Да и хрен с ней! – вырывается у меня, готового вот-вот взорваться. Бобер это чувствует.

– Все, все! Хорошо! – примирительно восклицает Бобер и уходит к Фоме и Юрке.

Мы остаемся в том же составе и через десять минут старшина командует построение. Время, отведенное на данное мероприятие, закончилось. Рота строем возвращается в училище. До него от пруда около получаса ходьбы.

* * *

– Через пять минут построение, - говорит Вадька, спустившись к нам в курилку.

– Что еще такое? – спрашиваем почти в один голос я, Стас и Бобер. Мы сидим в курилке и наслаждаемся прекрасной погодой, очень тепло, ярко светит солнце, но пока не жарко, очень комфортная температура позволяет сидеть Бобру с голым торсом и в тапочках. Впрочем, мы все сидим в тапочках. Сегодня воскресенье и ничто не предвещает плохой день. В увольнение ни один из нас не идет. Так получилось, что мы вчетвером были там вчера и сегодня рассчитываем отдохнуть в училище: почитать, поиграть в преферанс, сходить в кино – должны показать французскую комедию «Не упускай из виду». У нас полно провианта и мы даже не собираемся посещать сегодня столовую. Вчера мои родители и предки Стаса нагрузили нас провизией на пару дней. А сегодня утром Вадька получил передачку из родного города. Так что мы смело можем не только сегодня шикануть, но и в ближайшие пару недель сносно подкармливаться тихорецкими запасами – прекрасным дополнением к курсантскому рациону.

– Чуев в роте бунтует, - объясняет наш четвертый друг.

Вслед за Вадькой в курилке нарисовывается Строгин. Он вышел не курить, а загнать нас на построение.

– Женя что там за построение? – обращаемся мы к сержанту.

– Да хрен его знает! Чуев приказал старшине построить всех и даже наряд.

– Вот блин! И надолго?
– заволновался Тупик, сидящий на другой стороне курилке. Он уже в «парадке», вот-вот готовый сорваться к молодой жене.

– У него спроси, - пожимает плечами Строгин и уходит. Мы плетемся вслед за ним.

– Рота! В две шеренги становись! – раздается зычный голос старшины. Мы пришли вовремя.

– Первый взвод, становись! – дублирует команду Строгин в своей зоне ответственности.

– Второй взвод, становись! Третий взвод, становись! – вторят ему голоса рядом и немного вдалеке.

Курсанты нехотя занимают свои места, выученные за многие, многие построения и днем, и ночью, в любую погоду, в любом состоянии и настроении. Через минуту рота построена.

– Товарищ капитан, рота по вашему приказанию построена! Старшина роты, старший сержант Бубубу, - окончание старшина как обычно съедает.

– Вольно, - говорит командир роты.

– Вольно! – командует старшина.

Чуев прохаживается перед строем с закинутыми за спину руками. Настроение у него паршивое, это мы научились определять, даже не глядя на него, только по одному его голосу и тяжелому дыханию, как у уставшего бульдога, а также по храктерной манере держаться перед строем.

– Мне каптерщики сообщили, что при сдаче теплого белья у них образовалась недостача. Не хватает…

– Двадцать… - подсказывает ему каптерщик Кликацюк, выглянувший из своей коморки.