– Нет, господин. О том, где вы проходили, я слышал.

– Через сколько дней Усманходжа может быть здесь?
– спросил Махмуд-бек у проводника.

Он ожидал конкретного ответа, который успокоил бы его: через два, через три дня. Проводник

подозрительно молчал, опустив голову.

– Здесь горы, хозяин… - неопределенно сказал проводник.

Они замолчали. Надо было принимать решение. Надо было немедленно двигаться дальше.

– Ты знаешь горы хорошо, - сказал Махмуд-бек, - могут ли нас обогнать? Прийти к Джанибеку

первыми?

Проводник продолжал молчать.

– Ну?
– торопил Махмуд-бек.

– Я хорошо знаю горы...
– задумчиво проговорил проводник.
– Но ведь могут найтись люди, которые

знают лучше.

Из рукописи Махмуд-бека Садыкова

«К середине 1924 года на левобережье Вахша оперировало более десятка басмаческих шаек. Их

возглавлял Ибрагим-бек - узбек из локайского племени Исан Ходжа, бывший конокрад, назначенный

эмиром бухарским «главнокомандующим войсками ислама» в Восточной Бухаре». Так пишет в своих

воспоминаниях «Ранние зори Таджикистана» (1968 г.) участник гражданской войны в Средней Азии М. С.

Топильский.

В его книжке я встретил имена некоторых курбаши, которым удалось уйти за рубеж. Многие из них

продолжали строить планы о вторжении на советскую территорию. А разработка таких планов

начиналась еще в двадцатые годы, когда «воины» того же Ибрагим-бека, как и других курбаши, были

выброшены за пределы нашей страны.

Еще раз обращусь к книге Ю. А. Полякова и А. И. Чугунова «Конец басмачества». Вот что они пишут о

положении Ибрагим-бека в 1929 году в соседней стране:

«Однако реализация планов вторжения на советскую территорию затруднялась вследствие позиции

официальных афганских властей. В соответствии с условиями советско-афганских договоров афганское

правительство запретило басмачам осуществлять антисоветские вылазки с территории Афганистана.

В связи с этим Ибрагим-бек собрал новое совещание с участием 200 басмаческих курбаши, где им

была дана установка - до особых указаний границу не переходить.

171

...Тем временем втайне от афганских властей англичане продолжали снабжать басмачей оружием и

боеприпасами. 20 июня в 3 часа ночи из английского консульства в Мешхеде в сопровождении двух

сотрудников отправились на территорию Афганистана пять машин под иранскими флагами с оружием и

боеприпасами, предназначаемыми для басмачей».

Известно, чем кончились попытки Ибрагим-бека и других курбаши вторгнуться на территорию нашей

страны.

Однако еще сохранялись вооруженные банды, которые продолжали получать помощь со стороны

иностранных разведок и в тридцатые и в сороковые годы.

Мы должны были знать о планах этих банд, где бы они ни прятались: на чужой территории, в горах

или в пустыне.

ЖИВОЙ БОГ

О нем ходили легенды... И трудно было отличить, где правда, а где невероятный вымысел,

рожденный безудержной фантазией исмаилитов.

Ага-хану приписывались великие дела, безграничная доброта к верующим, забота о племенах,

разбросанных в горах.

Ага-хану прощались мирские забавы и грехи. О них даже не говорили, не вспоминали. Ну и что, если

он пускается в дальний путь, в какой-то непонятный Лондон? Значит, нужно. Ну и что, если он женился

на англичанке? Значит, нужно.

За длинную дорогу Махмуд-бек услышал от проводника несколько самых достоверных историй. Эти

истории Махмуд-беку рассказывал еще старый вождь в тюремной камере. А вождь сам был свидетелем

многих событий.

Однажды люди большого горного племени принесли много золота. Они построили огромные весы. И в

присутствии верующих попросили Ага-хана взойти на одну чашу весов. На другую положили золото... Так

этот драгоценный металл, которым определили вес Живого Бога, стал сразу дороже в десятки раз, чем

он стоил совсем недавно, полчаса назад.

Золото продавали граммами верующим, богатым людям. Горное племя получило огромную прибыль.

К Ага-хану трудно пробиться бедному человеку. Но иногда добреет Живой Бог и разрешает пропустить

первого же посетителя.

– Что у тебя?
– спросил Ага-хан одного бедняка.

– Вот!
– показал бедняк свои лохмотья.
– Не знаю, как дальше жить.