банды Фузаила Максума.

Перепуганная девушка не смогла назвать ни курбаши, чинивших расправу, пи число джигитов,

ворвавшихся в Калайхумбу. В штабе обороны быстро собрали добровольческий отряд из двадцати

человек под командой Гутовского.

Комсомольцы прискакали в Калайхумбу и с ходу ударили по басмачам. Не знали смельчаки, что им

противостоят пятьсот бандитов, вооруженных винтовками и пулеметами. Все двадцать легли в неравном

бою».

Банда Фузаила Максума была вскоре разгромлена. Ишана Мауляви убили в перестрелке. Английский

агент Пименов, сопровождавший Фузаила Максума, был захвачен в плен. Бывший офицер царской

армии, сподвижник Осипова, он после провала мятежа в Ташкенте бежал за рубеж, где продался

английской разведке.

Не только показания Пименова но вся обстановка свидетельствовала о том, что главари басмаческих

банд еще долго не успокоятся. До тех пор, пока будут живы.

Фузаилу Максуму удалось скрыться за границу. У него, как и у Ибрагим-бека, как у Курширмата,

остались сподвижники. Они, разумеется до поры до времени, прикинутся тихими, безобидными.

Я остановился подробно на истории Фузаила Максума неспроста. Это был сильный, коварный враг.

Вероятно, он намеревался частенько врываться в пограничные районы советской Средней Азии. А

может, мечтал о «большой войне».

Я перелистываю газеты тридцать первого года. Они мне знакомы. Но когда я читал эти страницы

впервые, в те давние годы, я не представлял, что мне придется столкнуться лицом к лицу с Курширматом

и Фузаилом Максумом.

ЧУЖОЙ МИР

В Стамбуле стояла осень. Еще ранняя, с теплым, даже горячим солнцем и спокойной синей водой в

заливе.

По центральной улице Истикляль лился нескончаемый поток пешеходов. В этой массе вдруг

выделилось растерянное лицо анатолийского крестьянина. Он испуганно оглядывался по сторонам,

замечал свое отражение в сверкающей витрине и начинал подгонять медлительного ослика. Удивленно

вскинув морду, ослик поводил ушами, не понимая, чего от него хотят, но на всякий случай быстрее

семенил тонкими ножками.

Крестьянин торопился выбраться в старую часть города, разыскать давнего земляка, теперь

городского жителя, и свободно вздохнуть. Рустам был похож на этого крестьянина. Ему тоже хотелось

тишины и покоя. Он остановился у двухэтажного особняка, прочитал короткое объявление: «Киралик» -

«Сдается в наем». Неплохо пожить на этой улице. Но, конечно, за особняк надо немало платить. Пока

Рустам живет у родственников Мехти, в узеньком переулке. Сам Мехти тоже не представлял, что

большая семья его родственника, некогда богатого человека, будет ютиться в маленьких комнатах.

Надо же... В Баку оставили настоящий дворец.

Рустам свернул в один из переулков и зашагал к бухте Золотой Рог. Здесь через Галатский мост

можно перейти в старую часть города. Над серыми домиками тянутся к небу золоченые минареты, будто

огромные, аккуратно заточенные карандаши. У перил Галатского моста сидят рыболовы. К их

сгорбленным, тихим фигурам в Стамбуле привыкли. Если выбрать место и сесть просто так, без удочки,

на тебя не обратят внимания.

Рустам садится, обхватив ноги, прижавшись подбородком к коленям, и молча смотрит вниз, на

спокойную воду. Так хорошо думать.

Особых трудностей он не испытывал. Кажется, все в порядке. Его вовремя кормят. Есть место для

ночлега. Мехти выдает так называемые карманные деньги. Причем делает это тактично. Неожиданно, с

наигранной веселостью сообщает:

– Вот опять разжился. Поделим поровну...

Несколько раз они бывали в непонятных компаниях: их прощупывали внимательные взгляды, а

разговор шел самый пустяковый.

В одной компании Рустам заговорил о турецких преподавателях из Самаркандского интерната.

Присутствующие вначале насторожились, потом одобрительно закивали: да, да, замечательные люди,

много потрудились для общего дела.

Это «общее дело» выглядело пока туманно.

19

Рустам, сам того не замечая, продолжал учиться. Неназойливо предлагали ему книги турецких

писателей, снабжали газетами и тоненькими журнальчиками, присланными из Парижа. Один из журналов