– Вы зря здесь сидите.
– Аскарали откинулся на спинку старенького стула. Раздался треск.
– Господи,

все разваливается, - пожаловался купец.
– Не подумайте, что я жаден. Мог давно устроить себе контору в

центре, обставить великолепной мебелью. От вида многое зависит. Сделки стали бы крупнее. Но я не

собираюсь засиживаться в Стамбуле.

Он стал называть города, страны, где скопились тысячи туркестанцев, бежавших от большевиков.

– Там мое место. Там рядом граница. Мы в любую минуту можем ступить на родную землю. Вы

скажете, дорогой Рустам-джан, что нас никто не ждет?..

– Разумеется.

– А это?
– Аскарали кивнул на газету.
– Там тоже создаются организации. Они возлагают надежды на

нас. В соседних странах туркестанцы объединяются. Придет час, когда у нас появятся друзья.

– Такой час пришел.

Эта фраза вылетела стремительно, необдуманно. Рустам прикусил язык, но было уже поздно.

24

– Что вы хотите сказать?
– насторожился Аскарали и мягко добавил: - Если это ваш секрет, то я не

настаиваю.

– Я хочу сказать, - после долгой паузы продолжал Рустам, - что мне предложено поехать именно туда.

– И он перечислил населенные пункты.
– Я должен быть рядом со своими.

Он не стал рассказывать о беседе с приезжим человеком. Иностранец четко и коротко давал

инструкции. Предстояли встречи с крупными курбаши, которым чудом удалось уйти из Страны Советов, с

бывшими баями, духовными лицами. Всех этих людей объединяет ненависть к большевикам. Но

действуют они неумело, разрозненно. Иностранец советовал направлять ненависть, подбирать силы,

готовить молодежь. А помощь - деньги и оружие - будет.

При разговоре не присутствовал даже Мехти. Однако он, вероятно, знал, о чем шла речь.

– У тебя большая работа. Ты теперь разбогатеешь...

Иностранец оставил солидную пачку денег и новенький паспорт.

Об этом Рустам не рассказал Аскарали.

– Я хочу помочь Вахиду-ака. Возможно, он купит мастерскую.

Аскарали отрицательно покачал головой:

– Это не спасет его.

– Он купит мастерскую... Поставит Назима на ноги.

– Вы уедете, и не скоро найдется благодетель, подобный вам. Вахиду не дадут спокойно работать. К

тому же он слепнет. А мальчишка пропадет.

– Что же делать?
– Рустам искренне был обеспокоен судьбой Назима.

– Растет большой мастер, - задумчиво проговорил Аскарали.
– Ему лучше быть там. Среди своих.

– Я слышал, - сказал Рустам, - там тоже не очень дружно живут.

– Все же - свои...

Рустам хотел сказать, что он может взять мальчишку с собой. Но как на это посмотрит Вахид-ака? Он

же едет не на прогулку.

Заскрипела повозка. Возница прикрикнул на старую лошадь. Снова стало тихо. Аскарали вздрогнул от

шелеста бумаги: Рустам сворачивал газету.

Из рукописи Махмуд-бека Садыкова

Однажды мне довелось, еще школьником, воспитанником интерната, быть в Ташкенте. Пиянбазар не

блистал дорогими товарами и добротными лавками. Я запомнил запах нагретой берданы. Это широкие

тяжелые циновки из камыша. Из них сооружали навесы, лавчонки. Ими на ночь укрывали горки фруктов и

дынь. И еще - много было пыли.

Я вспомнил Пиянбазар из-за муфтия Садретдин-хана. Только из-за него.

Муфтий был уверен, что, если бы он добрался до гостиницы «Регина» и сумел встретиться с

прославленным англичанином Бейли, многое тогда изменилось бы. Муфтий толкался в пыльной толпе,

но за черту Пиянбазара боялся выйти. Он чувствовал на себе взгляды чекистов.

А майор Бейли уже приехал. Разведчик жил в пятом номере гостиницы, окна которого были над

входом в ресторан.

Круглый, уютный зал с маленьким балконом, где гремел оркестр, наполнился разношерстной

публикой. Здесь горланили незнакомые песни пленные венгерские офицеры, плакали над своей судьбой

русские, в строгих кителях без погон, вели приглушенный разговор турки. Под стать своим европейским

коллегам лихо гуляли туркестанские купцы.

Бейли приехал в качестве дипломата. Он обходил стороной этот сброд. О встрече с шейхантаурским