– Русские создали его, - эта простая по форме фраза далась ему нелегко; мелкие бусинки пота выступили на его лбу.
– То, над чем мы бились почти десять лет, сделали эти чертовы иваны.

Здоровяк с завидной для человека с такой массой тела резко повернулся и с удивлением посмотрел на профессора.

– Что создали большевики?
– пожалуй, впервые с момента начала разговора он высказал заинтересованность; хотя, сам Грайте мог бы поклясться на чем угодно, что здесь было не только удивление, но и тревога.
– Что им удалось сделать?
– он сразу же бросил взгляд на папку, которая так и продолжала сиротливо лежать на сидении рядом.
– Это здесь?
– плотный шнурок, выступавший в качестве завязок, с трудом поддавался его пальцам.
– Проклятье! Зачем было так завязывать...

Молчавший Грайте продолжать смотреть на своего собеседника, который, с трудом сдерживая нетерпение, открывал папку. Наконец, плотные кожаные створки распахнулись.

– Профессор, сейчас я совершенно не склонен разгадывать загадки, а мои хозяева тем более, - бросил он, перебирая многочисленные разнокалиберные бумаги.
– Рассказывайте!

Грайте улыбнулся, однако сделал он это про себя.

– Им, не знаю каким образом, удалось почти полностью достичь того, что мы закладывали в качестве конечного продукта в проект «Тор», - он говорил чуть тише, чем при обычном разговоре, но достаточно громко, чтобы его могли услышать.
– Солдат с нечеловеческой силой, с феноменальной выносливостью и просто поразительной регенерацией... вот, что они создали...

Мощная ладонь дрогнула и тяжелая папка упала на пол ложи. Часть листков, оказавшиеся мелкого формата и более тяжелыми, вывалились из общей кучи.

– Вы сказали проект «Тор»?
– пальцы, в которых осталось всего лишь несколько листков, непроизвольно сжались.
– Но откуда о нем известно большевикам? Профессор, вы бредите!

– Я, действительно, могу быть психически нездоровым. Психом может являться и мой непосредственный агент на Востоке. Ну, пусть еще один или два недоумка затесались в ряды моих сторонников... Но идиотами не могут быть все они одновременно! Вы так не находите дорогой Марк?!
– только Грайте, известный в некоторых научных кругах как удивительный словесный эквилибрист, мог так утонченно и в тоже время обидно объяснить, что его оппонент ошибается.
– Здесь несколько сот донесений самого разного уровня — от писем рядовых солдат, записок интендантов, врачебных справок и вплоть до донесений командиров дивизий. Смотри — смотри... Нам стоило большого труда достать все это.

На сидение были свалены все эти бумаги. Одни были кристально чистыми и белоснежными, с идеально ровными строками текста, словно только что вышли из под пера педанта штабиста. Другие документы представляли собой едва ли не клочки сероватой бумаги с неровным почерком, которая просто просилась использовать по назначению. Марк перебирал их, время от времени какое-то выбирая из кучи.

– Наши аналитики хорошо поработали, Марк. Или может Вас лучше называть, господин Крупп, - продолжил Грайте, тоже выдернув один документ.
– Первые сведения об этих солдатах мы получили несколько месяцев назад, практически сразу же после начала войны. Замечу сразу, это были обрывки, буквально клочки информации, к счастью нам удалось их свести воедино... По-видимому, удар наших войск пришелся в момент их полевых испытаний в пограничной зоне. В ряде мест солдаты встречали труппы людей, животных и птиц со странными повреждениями. Думаю, это были опыты неких препаратов, испытания несовершенных образцов.

Он протянул Марку несколько фотографий, на которых была снята тушка одной и той же птицы с разных ракурсов. Небольшая птаха была зафиксирована на какой-то светлой поверхности с растопыренными в разные стороны крыльями. Благодаря отличному качеству снимков, была прекрасно видна густая сеть тоненьких нитевидных отростков, опутавших крылья и брюшко.

– Вот именно эти характерные вещи мы встречаем и на остальных образцах. Обратите внимание вот на этот снимок, - в ладонь к Марку легла фотография молодой женщины.
– Это очень интересный образец. Агент доложил, что в эту женщину стреляли без видимого эффекта с нескольких десятков метров. Вы заметили? Вот-вот, здесь... Область брюшной полости. Вот! Здесь буквально несколько отверстий! Словно по ней только что и не стреляли!

Действительно, на снимке была отчетливо видна верхняя часть живота с несколькими входными отверстиями от пуль. Они выглядели зарубцевавшимися.

– Главное, потом ее видели живой!
– палец профессора взвился вверх, словно он намеревался пробуравить потолок ложи.
– Но и это не все!
– Грайте зашелестел своими бумаги, пытаясь что-то отыскать.
– Кажется вот оно... Хотя нет... А, вот!

Марку всучили фотографию еще большего масштаба - формата примерно альбомного листа.

– Это немецкий солдат. Его имя Ранке Фриц, рядовой 1 класса, - комментировал тот.
– Был убит на глазах своего непосредственного командира русским диверсантом голыми руками.

На фото крупным планом был показа торс и голова солдата, обезображенные глубокими ранами. В какой-то момент Марку показалось, что он видит жертв африканского льва или тигра. Будучи заядлым охотником он не раз сталкивался с тем, что оставалось от человека после разговора с африканской дикой кошкой. Сейчас он видел практически тоже самое — широкие рваные раны живота, словно оставшиеся от мощных когтей зверя, сильно обглоданное лицо, с которого был практически сорван скальп.

– Вы уверены, что это сделал человек?
– Марк выразительно посмотрел на профессора.
– Ваши аналитики ничего там не напутали? У него же ребра наружу вывернуты!

– Не надо забывать и про одежду, - игнорируя вопрос заметил Грайте.
– Голыми руками разорвал шинель, полевое обмундирование и, наконец, плоть. Неплохо для обычного человека, не находите? В конце концов, отбросим фотографии! Они все равно не дадут вам представление всей полноты картины. Главное, сейчас понять одно — русские добились впечатляющего успеха в деле создания сверхсолдата, существенно обойдя нас. Безразлично, на какой стадии они находятся в данный момент — на стадии ли испытаний или окончательной шлифовки образцов. Важно лишь то, что они могут в самое ближайшее время выдать рабочий экземпляр, а мы — нет!