– Она совсем сошла с ума, господин лейтенант, - Пигги с удивлением наблюдал за впавшей в истерику женщиной. Снова просит, ничего не трогать... Здесь ничего разобрать не могу. Сейчас опять говорит, что кто-то должен проснуться и на всех обидеться.

– Уйми эту дуру, - не оборачиваясь бросил командир, которого в данный момент занимала эта записка.
– Какие-то каракули, - тихо шептал он рассматривая записку.
– Будто ребенок писал, - на измятом листке были схематично нарисованы три улыбающихся человечка (два больших по краям и один маленький в середине) в таком виде, в которых наверное любой смог бы узнать семью.

Он вновь посмотрел на ствол дерева, усыпанный этими листками и задумался. «Может это какие-то пожелания местных жителей..., - размышлял лейтенант.
– Аборигены же поклоняются своим божка и носят им всякие предметы, - в этот момент память услужливо подала ему новую информацию.
– Вот черт, я же читал последние сводки... Что там было? А... Какие-то язычники.. Лес, дубы. Деревья! Это же настоящие варвары». Зуэр вытащил и развернул еще одну записку, в которой было что-то написано уже почерком взрослого человека. «Это несомненно какие-то просьбы, - он задумчиво мыл в руках бумажные лоскуты.
– Получается, они молятся дереву?».

– Спроси, кто у них Бог?
– лейтенант посмотрел на вторую пленницу, которая продолжала держать на руках девочку.
– И, вообще, какого черта они тут делали?

– Говорит, что она католичка, - посл недолгого разговора ответил солдат.
– А сюда пришла, потому что девочка заболела. Ей обещали, что дерево излечит ее. Именно так она и сказала, - добавил тот, увидев недоумение на лица командира.
– Дерево может вылечить всех, даже тяжелобольных... Господин лейтенант, они все тут совершенно дикие. Подумать только, вместо доктора дерево...

– Так... Все понятно, - пробормотал командир, остановив свой взгляд на девочке.
– Слушай, Фриц..., - замолчал он, не договорив фразу (ему казалось, что он что-то упускает из виду и это чувство из мелкого, едва ощущаемого, разрасталось в огромное , почти физически заметное).
– Что с этим ребенком?
– Зауэр, наконец-то, понял, что не давало ему покоя все это время.
– Спроси, чем более этот ребенок?
– вновь проговорил он, в упор рассматривая женщину.
– Быстрее! В этих проклятых лесах всего можно ожидать!

Перед его глазами стояло реально осязаемая страница из печально знаменитого в этом районе приказа №124-р, окрещенного солдатами «напрасной надеждой». «... руководитель подразделения должен обеспечить регулярный санитарный осмотр военнослужащих, включающий в себя наружный осмотр в полевых условиях (досмотр верхней одежды и незащищенных одеждой частей тела и головы), полный осмотр в стационарных условиях... Осмотреть полость рта... Состояние зрачков... Ушные раковины...».

– Что?
– не выдержал Зауэр продолжительной паузы.
– А вы чего встали, проверьте не подхватили ли чего-нибудь?
– выкрикнул он, заметив как остальные солдаты проявляют острейший интерес к его солдат.

– У нее болит живот, господин лейтенант, - отозвался Фриц, отходя от женщины.
– Говорит, девочка чего-то съела.

– Хорошо, - пробормотал тот, судорожными движениями проверяя складки своей формы.
– Вроде ничего..., - его пальцы чуть медленнее прошлись по воротнику кителя, поднялись на волосы и замерли возле правого виска.
– Чего скривился! Проверил?

Из-под кучи разного тряпья на немцев смотрели большие глазенки с застывшими в них слезами. Ребенок голыми ручонками крепко цеплялся в махровой платок женщины, стараясь закутаться в него по сильнее.

– Проклятье, - буркнул рядовой, с отвращением глядя на ветхое с торчащими клочками пуха одеяло, которое ему предстояло потрошить.
– Как бы вшей не подхватить... Вот сволочь, - с еле слышным бормотанием он потянулся рукой к ребенку.
– Pokaschi ego! Kakaj bolesn?
– увидев тянущуюся к нему руку солдата, ребенок молча заворочался.
– Uberi ruku.

Агнешка попыталась дернуться назад, но ее крепко держал второй солдат.

– Ne nado, - тихо зашептала она, правовой рукой закрывая головку девочки.
– Ne trogajte. Eto sche rebenak.

– Что вы там копаетесь?
– в раздражении крикнул лейтенант, наблюдая эту возню.
– Нам уже надо уходить! Фриц, я вами очень недоволен...

Последняя фраза, озвученная крайне многообещающим тоном, подстегнула солдата. Не обращая внимание на сопротивление женщины, он стянул с головы ребенка платок и, брезгливо коснулся ее шеи и ушей. Ни чего не обнаружив, Фриц потянул на себя одело.

– Schto wi delaete, heljudi?
– закричала вторая женщина, пытаясь встать с земли.
– Sastudite ditj! Irodi! Matka Boska!
– она с силой вцепилась в руку второго солдата, стараясь оттолкнуть его.
– Ne trogajte ee! Ne trogajte! Na! Poluschaj!
– ее кулаки начали колотить по спине рядового.
– Otpusti ee, irod!