Шрифт:
Последние слова были адресованы полудюжине крестьян, которые еще оставались в зале. Остальные давно сбежали. С раскрытыми ртами они смотрели на безумца, бывшего когда-то их предводителем. Теперь и они поняли, что пастух был уже не в своем уме.
— Йокель, прекрати, — неуверенно окликнул его один из крестьян. — Что ты там ищешь? Нам нет до этого дела. Что нам нужно, так это приказы. Ну так что, вернуться во внутренний двор или…
— Ха, здесь пустота! — рассмеялся вдруг Йокель и с такой силой врезал по стене, что на ней остались следы крови. — Оно здесь! Я нашел его, святое копье! Теперь наконец можно начать бой!
Он, словно безумец, продолжал колотить по стене.
— Пресвятая Дева Мария, мы пропали, — пробормотал круглолицый и перекрестился. — Это конец.
В это мгновение послышался свист, и вслед за ним — оглушительный грохот. Весь зал содрогнулся, и Матиса подбросило невидимой силой.
«Соловей»! — пронеслось у него в голове. — Тяжеленное ядро разнесло восточную стену. Нам надо…»
На него посыпались камни, балки и пыль. Юноша инстинктивно свернулся и закрыл голову связанными руками.
— Агнес! — прокричал он сквозь грохот. — Агнес!
На Матиса обрушилась очередная балка, но прежде чем раздавить, за что-то зацепилась и приняла на себя град камней, сорвавшихся с потолка. Он услышал несколько приглушенных криков, потом вдруг наступила тишина. Где-то сыпалось крошево на пол, но предсмертные крики смолкли. Лишь со двора доносились звуки продолжающегося боя.
— Агнес? — тихо позвал Матис.
Ответа не последовало. Юноша осторожно поднялся и осмотрел то, что некогда было парадным залом. Половина потолка обрушилась, как и часть восточной стены, так что внутрь задувал свежий утренний ветерок. По полу громоздились каменные обломки и расщепленные балки, из-под которых торчали руки и ноги. В западной стене, там, где минуту назад стоял Йокель, зияла большая дыра. По краям ее угадывались мелкие осколки костей и кровавые брызги. Матис вздрогнул, увидев под каменной глыбой красную кашистую массу.
Больше от Йокеля ничего не осталось.
— Ма… Матис?..
Юноша развернулся, услышав где-то в зале слабый голос Агнес. Он не сразу отыскал ее посреди хаоса. Молодая женщина пряталась в открытом камине, единственном месте, которое осталось невредимым после обвала.
— Господи, ты жива!
Смеясь сквозь слезы, Матис стал перебираться через завалы, пока не оказался перед камином. Торопливо разрезал веревки об острый камень и наконец заключил Агнес в объятия. Оба с ног до головы были покрыты пылью и пеплом и походили скорее на призраков, чем на людей.
Несколько мгновений они хранили молчание. Потом Матис выпустил Агнес и освободил ее от веревок.
— Я думал, ты… — начал он, однако Агнес остановила его жестом.
— Послушай, — прошептала она взволнованно и вцепилась в него.
С нее сошла прежняя таинственность, и она снова стала той обычной девушкой, которую Матис так любил.
— Думаю, я теперь знаю, где святое копье, — продолжала Агнес вполголоса. — Пока Йокель тут бредил, мне все стало ясно. Оно не в Трифельсе, а совсем в другом месте!
Она издала хриплый звук, и Матис не понял, то ли это смех, то ли всхлип.
— Рисунок! — выдохнула Агнес. — Еще в зале с кайзерами и королями он показался мне до боли знакомым. Слабость, которую я ощущала в подземелье, чувство, будто мои предки за мной наблюдают, — все это я уже чувствовала в другом месте!
Матис покачал головой и снова заключил Агнес в объятия.
— Агнес, очнись! Мне без разницы, где это копье, понимаешь? Все, что мне нужно, это ты! Я и без того слишком долго…
Он замолчал на полуслове. За спиной послышался шорох шагов. Матис стоял спиной к лестнице, и первой вошедших увидела Агнес. Тихо вскрикнув, она прошептала:
— Господи, Матис, скажи, что это неправда. Скажи, что мне это снится!
Матис с трепетом обернулся.
Если это и сон, то скорее кошмарный.
Глава 10
Трифельс,
24 июня 1525 года от Рождества Христова
Когда в зал вошел граф в сопровождении Мельхиора фон Таннингена, Агнес пребывала еще в состоянии транса. При мысли, что она наконец узнала, где спрятано святое копье, все прочее виделось точно сквозь мутную призму. Но вот оцепенение спало, и она начала различать подробности.
Подробности эти внушали все большее беспокойство.
Настораживала вовсе не злобная усмешка на лице супруга и не дрожь в уголках его рта. Пугала скорее перемена, произошедшая в Мельхиоре. Поначалу Агнес показалось, что менестрель связан. Но потом она заметила у него на поясе шпагу и обратила внимание на его самоуверенный взгляд. Мельхиор держался так властно, словно это граф был его подданным, а не наоборот. Она чувствовала царившее между мужчинами негласное единодушие.
Мельхиор склонил голову набок и с улыбкой взглянул на влюбленных, стоявших перед камином. Между ними грудились обломки разрушенного потолка, в воздухе клубилось облако пыли. Помолчав немного, менестрель едва заметно поклонился.