– Кто завёлся? Где?

Ирина ткнула коротким пальцем в сторону заброшенной дачи. Той самой, где полосатые шторы!

– Мой муж слабак, а вы писатель. Поэтому я хочу вам кое-что предложить. Одну вещь, - вдруг сказала она.

Костя струхнул не на шутку. Что за вещь? Только не любовь женщины, чьи кулаки молотят по физиономиям, как по капусте!

Всё оказалось проще и страшнее.

– Давайте прямо сейчас туда сходим, – сказала Ирина.

– Куда?

– К Боголюбовым.

– Я не пойду, - отрезал Костя. – И не упрашивайте.

– А вдруг там Артур? Где же ещё ему быть? Я всё обошла, и никакого результата. Разве вы сами не замечали, что у Боголюбовых что-то не так? У меня есть предчувствие… Пошли!

– Ни за что! Это незаконное проникновение – так, кажется, называется? За это и посадить могут. Если у вас есть какие-то подозрения, обратитесь в милицию.

– К Бабаю? К этому борову, который со всеми местными заодно? И это говорит писатель?

Костя даже попятился:

– Ну и что, что писатель? Не дурак же я, чтоб ни с того, ни с сего вломиться в чужой дом!

– Почему чужой? Я сто раз бывала у Боголюбовых. Это наши приятели; они в претензии не будут; ещё и спасибо скажут, что зашли, проведали, всё ли в порядке. Пошли, пошли! Только штаны наденьте подлиннее – там крапивы пропасть.

– А вы как же? Вы вообще в шортах.

– Вы мужчина или нет? – снова возмутилась Ирина. – Будете идти впереди и протаптывать дорогу.

– Может, лучше не надо?

– Вы что, такой же кисель, как мой муж? – спросила Ирина, и Косте показалось, что она вот-вот стукнет его по уху.
– Такой же студень на ножках? Такая же мокрица в кедах?

– Я не мокрица, - неуверенно возразил Костя.

Этого было достаточно, чтобы Ирина вытолкала его в дверь и потащила к калитке Боголюбовых.

– У меня и ключ боголюбовский есть, - сообщила она.
– Отобрала у этого недоделка, моего мужа. Вот вам палка, будете лупить по крапиве. Начинайте! Вот так! И топчите её, топчите!

Они пробирались к заднему крыльцу Боголюбовых так же медленно и трудно, как первопроходцы джунглей Юкатана. К прежним занозам и комариным укусам Костя добавил крапивный зуд.

У дверей он снова замялся:

– Всё-таки это незаконно…

– Ерунда, - отрезала Ирина, гремя замком. – Чего вы разнылись? Если что, скажете, что не местный и заблудились. Теперь жалюзи откройте - темно тут, как в заднице. А пылищи!

Пустые, почти без мебели комнаты Боголюбовых в самом деле выглядели серо. Застарелая духота пахла тленом. Уныло желтели полосатые шторы. Нетронутые круги паутины пристроились в самых неожиданных местах и были удивительно правильны. По ним, мелькая острыми коленками, в панике бежало к потолку несколько разномастных пауков.

– Здесь лучше ни к чему тут не прикасаться, - вздыхала Ирина, размазывая по белоснежным одеждам липкую пыль. – До чего место поганое! И вообще весь этот Копытин Лог… Не будь муж под подпиской, жарилась бы я теперь на солнышке в Дубае.

Даже представить страшно, как она загорела бы в южных краях!

– Ну вот, обошли все комнаты, и нигде никаких признаков жизни, - сделал вывод Костя, когда они вернулись к выходу.

На душе у него стало легко. Значит, страшная рука, задёрнувшая штору, всё-таки примерещилась!

– Есть ещё полуподвал, - вдруг вспомнила Ирина.

Костя только отмахнулся:

– Да ну его! Кто туда полезет, когда в комнатах такой простор?

– Вы сейчас полезете. Или вы такой же слизняк, как мой муж, нет?

Костя не пожелал числиться слизняком. Вместе с Ириной он ступил на неприветливую лестницу, которая круто спускалась вниз.

– Смотрите-ка, от задней двери тут кто-то дорожку протоптал, - вскрикнула зоркая Ирина, тыча пальцем в ступени.

Костя пригляделся и тоже заметил, что справа, у стены, пыли на ступеньках меньше. Спускаться в неизвестные потёмки расхотелось.

– Чего вы встали, как бревно? – поинтересовалась Ирина и ткнула Костю в спину необыкновенно крепким кулаком.

– А если там кто-то есть?..

– Не думаю; но если кто-то на вас нападёт, я его стукну вот этой лопатой. Я её специально в сенях захватила. Хватит болтать, вперёд!

И она снова подтолкнула Костю. Как выяснилось, орудовала она не кулаком, а черенком лопаты.

Пришлось спуститься в полуподвал. Там было так же пыльно, паутинно и уныло, как повсюду у Боголюбовых, и даже ещё сумрачнее из-за малого размера окошек, по-тюремному прорезанных под самым потолком.