Телевизоры в Океанске не работали. Но скоро жители города наблюдали из окон и другую картину: синел океан, белели чайки, и весело шли по мосткам к знакомому пароходу Борщик и Мишкин, а за ними плыло Облако, на котором девочка гладила черного кота.

Что же касается Волосатикова, Волосюка и Волосанова, то они, выпячиваясь друг перед другом, хвастливо загалдели:

– Ну что, избавились?!

– Мы ей показали!

– И еще покажем!

И, почувствовав себя победителями, вся троица хлопнула дверцами «Тойоты» и отправилась в «Золотой кит» праздновать победу.

Вместе с ними потянулась было Вруля Патри- кеевна. Она уже представляла, как отправляет двумя пальцами в рот бисквиты и ореховые пирожные, но все трое послали ее вслед за опасной компанией - наблюдать и ловить каждое слово. И она под улюлюканье толпы поплыла, как медуза, от которой только что ускользнула добыча...

УРА! УРА! УРА!

Шумная компания шла по мосткам к переименованному недавно пароходу. Всем было неприятно, что маленькому уважаемому судну присобачили такое волосатое имя. Его обитатели оставались по-прежнему порядочными людьми!

– Так продолжаться не может!
– возмущались они.

– Подумаешь, правители. Трое из одного!

– Как появились, так и уберутся! Борщик как был, так Борщиком и останется, а пройтись по Волосатикову хорошей машинкой - чик-чик-чик!
– и нету!
– сказал Мишкин, а в машинном деле он разбирался что надо, будь спок!

И вдруг друзья радостно рассмеялись: «Вот это да!» От имени Волосатикова на борту ничего не осталось. За бортом на подвеске сидел водолаз Пузырьков и широкой кистью выводил на корме законное уважаемое название. Он уже заново написал «Кок» и накрашивал букву «Б».

– Я же говорил!
– воскликнул Мишкин, к удовольствию Борщика, а Светка захлопала в ладоши. Она тоже шла пешком, чтобы Облако полетало налегке. Да и пройтись после заключения в сетке было просто приятно.

И тут сбоку от них раздались одобрительные слова:

– Теперь порядок!

К ним направлялась байдарка, а в ней, отгребая веслом медуз, к друзьям приближался сухонький бородатый мужчина в спортивном костюме.

– Привет, братцы!
– сказал он.

– Привет!
– сказал Мишкин и протянул руку бывшему электрику парохода «Даешь!», а теперь главному портовому энергетику, который был в вынужденном отпуске. Электричества не было, и он развозил друзьям дешевые свечки, чтобы хоть так по возможности светить.

За спиной у него висела гитара, потому что он был бардом и в свободное время сочинял добрые песни. От хороших песен становилось тоже светлей!

– Ну, что делаешь, что скажешь?
– спросил Мишкин.

– А ничего, - вздохнул главный энергетик.
– Пока ключи от горючего в кармане у Волосатикова, ничего не поделаешь...

Но Светка сердито посмотрела на него: «Как это ничего не поделаешь? Только недавно кое-что, кажется, вместе сделали». И, уловив эту мысль, главный энергетик задрал бородку и решительно сказал:

– Спою!

У него была новая песня, которую похвалил сам Пружинян, и он повторил:

– Спою!

– Ну, пошли!
– громыхнул Мишкин.
– Там у нас осталось полкраба.

– И десяток котлет!
– радостно подхватил Борщик, который очень любил хорошие песни. С ними любой борщ получался наваристей и вкусней!

– И еще пирожки!
– вспомнил щедрый кок.

– Пять котлет отдали артисткам, - заметил Ветер.

– Ну и что! У меня в сумке все равно всегда будет десять!
– сказал Борщик.

Привязав байдарку к трапу парохода, кот опустил в воду леску, а друзья вошли в каюту, думая вслух, что делать с электрическими делами.

Никто не обратил внимания, как следом за ними, шурша драконовым платьем, скрылась в соседней каюте Вруля Патрикеевна. И сразу же приоткрыла дверь, так как главный энергетик сказал:

– Вот если бы сюда одного человека, он бы наверняка что-нибудь хорошее придумал...

– Так давайте этого человека сюда!
– сказала Светка.

– Зови, чего тянуть!
– повторил Мишкин.

– Человека не могу, а песню о нем спою!
– сказал главный энергетик.

Он поправил очки, ударил по струнам и запел:

Геофизик Гречухин идет по тайге И ночует у снежной горы,

И порою змея подползает к ноге,

И Гречухина жрут комары.

Ищет он для людей удивительный свет - Нефть и газ из подземной дыры,

И кусают его много лет, много лет Комары, комары, комары.

– Странное дело!
– вздохнул за дверью Моторыч.
– Заслуженного человека и жрут, и кусают...