– Братцы, а мы ведь не просто светлячки! Оруженосцы, помню, носили оружие, знаменосцы...

– Знамя!
– вмешался кот, который совсем недавно, как знамя, водружал над Облаком видавшую виды тельняшку.

– Конечно, знамя, - подтвердил Ветер и весь засиял, - а мы несем свет, свет! Значит, мы...

– Светоносцы?
– улыбнулась Светка, тут же подумав, что все на земле светоносны: и светлячки, и деревья, и люди (она потрогала свой талисман). Все хранят в себе свет. Даже пни по ночам в лесу светятся и возвращают лучи, которые им когда-то дарило солнце. Все, если постараются, могут светить...

– Знаешь, как обращались бы к тебе рыцари в рыцарские времена?
– весело спросил Ветер.
– «О светозарная Светлана, о светоносная Светлана!»

Он даже припал губами к ее руке.

Светка рассмеялась, представив себя в кругу коленопреклоненных рыцарей. Весело, приятно! Но «Светка, Светик, Светлячок!» ей нравилось больше. И ее верные пушкинские рыцари тоже. Они, что ни говори, были сейчас заняты очень нужным делом: Моторыч внимательно следил, чтобы нигде не случилось опасной толчеи, а Ветер, как вожак, направлял всех точно на юг, а еще точнее - на зюйд-вест.

Уже показалась в небе бледная луна, а солнце порозовело и направилось к горизонту. Все заалело. И леса, и сопки, и река. И аисты, и лебеди, и утята. Красными ниточками казались тропки, по которым торопились к алым муравейникам муравьи. Заалели шкуры у медвежат, лисят, оленят. Стала она алой и у тигренка, который шел за ними рядом с могучей мамой. Звери провожали своих друзей. Одни махали лапами, другие лапами махать не умели, но хвосты их покачивались очень дружелюбно - от всей звериной души.

А Ветер уже залетал вперед и заранее покрикивал всем, кто появлялся навстречу:

– Банки, бутылки, лампы достать! Бочки, бидоны, канистры - наверх!

Он подлетел к машине с красным крестом, завернул к детсадовской молоковозке. А на радостях открыл бак даже у волосатиковской «Тойоты»: так и быть! И тотчас следом за ним спустилось Облако, а целая стайка облаков направилась к детсаду.

Заработали моторы, из фар вырвался свет.

Светка дернула на сетке затянутый Моторычем морской узел, и в ожившую «Тойоту» быстро вывалился хозяин. Возвращаться в машине было все же приятней, чем болтаться, как заплесневевшая колбаса в грязной сетке. Он собирался по привычке всем погрозить кулаком, но, вспомнив, что решил быть человеком, проворчал: «Спасибо, братт цы». И, помахав ладошкой, Волосатиков рванулся к океану проситься на какой-нибудь пароход, где волны, морские ветры и настоящая морская работа, может быть, помогут выбраться в хорошие люди.

Моторыч удивленно повертел головой и сказал:

– Смотри-ка, вроде бы что-то начинает получаться...

А Облако заметило:

– И кажется, без...

– Знаю, знаю, - перебил кот, - без людоедства и кровопролития.

ВОЛНЫ МУЖЕСТВЕННОГО СЕРДЦА

Возможно, этому неожиданному событию способствовал целый ряд интересных совпадений. Так это или нет — судите сами.

Незадолго до этого в Океанске известный поэт Пружинян энергично ходил по своей похожей на каюту комнате и думал, до чего же не хватает на земле доброты, так нужной людям! Очень не хватает!

И ему захотелось написать что-нибудь такое,

что сделало бы всех добрей, дружней и собрало их в одну дружную, верную команду. Это ведь понять несложно: друг без друга невозможно!

Эта мысль уже начала превращаться в сильное стихотворение и так пульсировала в его голове, стучала в сердце, что волны от нее вырывались за стены комнаты и разлетались по всей округе - за бухты, за леса, за горы. Именно в это время экипаж, проплывавший над горой «Ура!», качнуло и бросило друг к другу что-то сильное, доброе. Моторычу вдруг захотелось всех обнять, Светка вспомнила миллион алых роз, а Облако само спланировало к знакомому ручью с доброй таежной водой. И набравшийся страхов Волосатиков бросился глотать эту добрую холодную воду. Наклонился раз, глотнул другой - и почему-то сам себя спросил: «А с какой стати ВруЛя Патрикеевна подначивала резать лучи света на кусочки и продавать как билетики? Солнце всем их дарит даром!» В недоумении он глотнул еще раз, и другой, и третий - и неизвестно кому громко сказал: «Спасибо!» Но сказал так, что всем почудилось, будто от него отделился кто-то похожий на щетинистого кабанчика и, хрюкнув, бросился в лес.

Но кто-то, видимо, еще при нем задержался, потому что из молчавшего Волосатикова послышался шустрый голосок:

– Хороша водичка! Ч-ч-ч-чудесная! Такой и торговать можно - по пятерке, а то и по десятке за стаканец!

– Не продавать, а раздавать!
– резко ответил Ветер, тоже вдохнувший доброй влаги.

– И нужно!
– сказала Светка. Она сама набирала воду в бутылки: одну для деда, чтоб не старел, другую для родителей, чтоб поменьше спорили.

– Обязательно нужно, - повторила она, - и на завтрак, и на обед.

– И тем более на ужин, - промурлыкал Моторыч. — Чтобы всем снились только добрые сны.

Тут и Облако, покачиваясь над ручьем, сказало:

– А у меня, кажется, появилась еще одна полезная добрая мысль...

– И у меня, и у меня!
– зашумели все разом.

– А не набрать ли нам воды для всех, на весь флот, на весь город?

– Набрать! Конечно, набрать!

– А во что?
– спросил Моторыч.
– Запасных ведер у нас нет.

– Я знаю!
– ответила Светка.

Она стала кого-то настойчиво подзывать рукой, и все увидели, как у ручья одно за другим собираются чистые элегантные облачка и начинают весело тесниться над водой, будто у них тоже появилась общая полезная, добрая мысль.