Шрифт:
– Нет, хуже. Видишь, как дорога свернула круто и пошла по опушке?.. А вторая пошла в другую сторону, обходя лес слева?..
Фицрой вздрогнул.
– Это что же… Лес Утопленников?
Рундельштотт кивнул.
– Не останавливайтесь, не останавливайтесь!..
Фицрой в самом деле начал было придерживать коня, готовый вступить в схватку, а там не важно, мертвые сраму не имут, но я сказал резко:
– Быстрее!.. Лучше нас сожрут чудовища, чем поймают уламры. Фицрой! Меч в ножны.
Фицрой убрал меч, ответил хмуро:
– Ты прав. Уламры не получат удовольствия захватить нас в плен. Это главное.
– Зато жабы, – пробормотал Рундельштотт.
Фицрой нервно дернулся.
– При чем здесь жабы?
– В том лесу, – пояснил Рундельштотт, – жабы размером с овец. Хорошо, что любят собираться в стайки… Как поют, как поют!
Фицрой остановился как вкопанный. Лицо его начало бледнеть.
– Может быть, – сказал он неуверенно, – лучше дать бой? Отступать как-то не совсем красиво.
– Вперед, – велел я страшным голосом. – Что жабы?.. Ты в них влюбишься!.. А если еще и перецелуешь… Вторую принцессу можно отдать Понсоменеру.
Понсоменер вздрогнул всем телом.
– Нет уж… с жабами я хоть знаю, что делать.
– Что? – спросил Рундельштотт.
– Их надувать можно, – объяснил Понсоменер. – А попробуйте такое с принцессой!
Я покосился на его серьезное лицо, Понсоменер все-таки постепенно меняется, что бы ни говорил о застывших попадателях под свет трех лун или зеленого солнца. Может, и неуклюжий пока что юмор, но все-таки, все-таки…
Лес приблизился, деревья расступились, мы пустили коней по едва заметной звериной тропке с настороженностью, но пока ничего не случается, я начал поторапливать, наше спасение, как и у зайцев, в скорости.
Долгое время ничего не случалось, лес как лес, ничего таинственного, Понсоменер начал поглядывать на меня с вопросом в глазах, я кивнул.
– Ладно, привал на чуть-чуть. Покормим коней, сами перекусим… Но недолго!
Понсоменер отыскал красивую поляну с приникшей к земле мелкой травкой, тут же начал собирать хворост, аристократы хреновы, не могут сухим пайком обойтись, костер им надобен, даже хлеб поджаривают, гренки подавай…
Фицрой отошел в сторону, и вдруг на краю поляны ноги разом ушли в зеленую травку, он успел охнуть, как погрузился весь, на миг мелькнуло бледное лицо с вытаращенными глазами, тут же погрузился, через мгновение вынырнул, весь в грязи и облепленный зеленой травкой водорослей.
Мы с Рундельштоттом ухватили за растопыренные руки, осторожно потащили, стараясь сами не соскользнуть в замаскировавшееся болото.
Подбежали Понсоменер и принцесса. Понсоменер бросил Фицрою веревку, тот ухватился за нее зубами.
Принцесса ликующе вскрикнула:
– Смотрите, какая красивая лягушечка!..
На облепленной грязной ряской голове Фицроя устроилась на самой макушке молоденькая лягушка, вся блистающая свежей изумрудной кожей, крупноглазая и с перепончатыми желтыми лапками.
Я торопливо закричал:
– Молчать!.. Камрады, ма-а-алчать!.. Ни звука!.. Вытаскиваем медленно, чтобы у него не оторвалась… не оторвались ноги… Болото свою добычу держит…
Принцесса сказала счастливо:
– Тащите, тащите… еще немного…
Она протянула белые нежные руки к Фицрою и бережно сняла с его головы лягушку в обе ладони. Фицрой обессиленно рухнул лицом в мох и часто дышал, перемежая стонами и хрипами.
Потом выплюнул темную воду, в которой продолжали извиваться два толстых червяка. Он посмотрел на них безумными глазами и ухватился обеими ладонями за живот.
Принцесса с задумчивым видом держала лягушку в ладонях.
– Если я ее поцелую, – сказала она нерешительно, – а она превратится в заколдованную принцессу… Юджин, может быть, вы поцелуете?
Я помотал головой.
– У меня есть рептиль Яшка.
Она с надеждой в глазах поверлась к Фицрою.
– Поцелуете?
Фицрой посмотрел на нее, на лягушку, снова на нее.
– Кого из вас?.. А-а-а, понял!.. Нет, жениться мне как бы рановато. Пусть Рундельштотт, ему сейчас нужна жена или хотя бы связь.
Рундельштотт поморщился.
– Если гарантируешь, что останется лягушкой, тогда можно, но если в самом деле как-нибудь проснусь, а она уже принцесса? Нет уж, лучше ее обратно в болото.