Вернулся он достаточно быстро, не Фицрой, по базарам не шастал, я сразу насторожился, видя его хмурое, встревоженное лицо.

– Ну что, что случилось?

– Похоже, – ответил он мрачным голосом, – нам будет очень непросто вернуться в Нижние Долины, придется взять еще в сторону…

Я охнул.

– Уже?

– И не только, – заверил он. – Нам просто не повезло с днем штурма. Судя по тому, что услышал здесь, в тот же день, когда мы утром отбыли, днем в тюрьму привезли новых заключенных…

Я стукнул кулаком по земле.

– За что нас судьба так любит?..

Он поморщился.

– Любит?

– Кого любит, – пояснил я, – тому подсовывает испытания. Значит, мы – избранные. Хорошо, что не сразу в погоню, иначе бы нам не уйти…

– Сперва посылали с докладом гонца к Антриасу, – предположил он, – а только тогда уже…

– С новым отрядом, – сказал Фицрой.

Рундельштотт вздохнул.

– Не просто погоня. Когда приказ найти и вернуть отдает король, это совсем другое дело, чем просто защита интересов королевства. Как я понял из разговоров, конные отряды отправлены широким фронтом. На самых быстрых конях уходят далеко вперед, прочесывают все дороги, на перекрестках ставят заставы, на вершинах холмов бдят наблюдатели. То, что мы сделали, очень уж сильный удар по Антриасу.

Фицрой фыркнул.

– Еще бы! А если успел сообщить своим военачальникам, что принцесса Нижних Долин у него в руках… Ваше высочество, они обиделись.

Принцесса пропищала:

– Да-да, глерд Фицрой, на самом деле я в ваших руках! Таких сильных и надежных…

– Ваше высочество, – сказал я быстро, – умоляю, помалкивайте! Вы по своей невинности можете брякнуть такое, что просто и не знаю.

Она в удивлении округлила такие невинные и чистые глазки.

– А что я сказала? В его руках чувствую себя…

– Принцесса, – прервал я, – ни слова больше! Женщина должна лежать молча.

– Но я сижу…

– И сидеть молча! Тогда только сумеем доставить вас в целости.

Она сказала поспешно:

– Все-все, молчу!

Рундельштотт сказал неспешно:

– Должен был сказать, такие козыри, как похищенная принцесса чужого королевства, не прячут. Потому Антриас сейчас готов полжизни отдать, всю армию бросить на поиски… Дело чести! Репутация сильного короля зашаталась.

– Проберемся, – сказал я. – Антриас все-таки уверен, что мы как ехали в Уламрию по прямой, так и ринемся со всех ног обратно той же дорогой. Но тот, кто ездит прямо, дома не ночует… Мы идем, как сказал великий вождь и учитель, другим непонятным путем, а это дает нам шанс.

Понсоменер поднялся и молча ушел седлать коней. Рундельштотт сказал так же мрачно:

– У королей ресурсов побольше, чем у кого-либо. Думаю, послал быстрых конников, чтобы опередили нас и перекрыли дороги в Кельмии и Герцогстве Алых Маков.

– А король Кельмии, – спросил я, – доблестный Бриан Гульбер, это позволит?

Он поморщился.

– Позволяют же местные правители нам ехать через их земли? Так и отряды уламров пройдут тайно, но под контроль дороги возьмут там и здесь.

– Значит, – решил я, – дорог избегать, как избегали. Да и зачем нам эти старомодные пути? В правильном королевстве достаточно знать направления. Для победы над кровавым врагом этого хватало.

Еще день ехали где по дорогам, где напрямую через лес, я видел, как все больше настораживается Понсоменер, наконец он сказал непривычно мрачным голосом:

– Они повсюду. Спереди, сзади, по бокам. И хотя это отдельные группки и отряды, но проскользнуть между ними не получится.

– Не стоят на месте?

– В разъездах по три всадника, – сказал он. – Я могу всех троих сбросить на землю. Стрел у меня еще хватает.

– Похоже, придется выезжать из леса? – спросил Фицрой. – А дальше что, мчаться со всех ног через равнину? Надеясь, что каким-то чудом нас не увидят?

– Чудес не бывает, – сказал я.

– Тогда что?

Ответить я не успел, Понсоменер сказал быстрым шепотом:

– В нашу сторону двигается целый отряд!..

– Уходим, – велел Фицрой гордым голосом и стиснул в руках принцессу. – А там видно будет!

– Какой глубокомысленный план, – проворчал Рундельштотт. – Учитывающий все возможности, многоходовый…

Я ухватил его коня за повод и пустил своего в галоп следом за Фицроевым.

Так продирались почти до ночи, Рундельштотт, как и Понсоменер, становился все мрачнее, наконец произнес мертвым голосом:

– Похоже, нас загнали, как дичь. У нас выбор: сдаться или же…

Фицрой сказал быстро:

– Я предпочитаю «или»! Это значит драться?

Рундельштотт покачал головой: