– По той же причине тоже не выйдет, - принялся пояснять я ‘ратнику’.
– Там уже знают на что я способен и появление аномалии на посту сразу же свяжут с нами. А если и удастся прибить всех разом, то тишина в эфире снова вызовет подозрение и последующую облаву. Пусть, не сейчас, а поутру, но устроят нам кузькину мать. Нападение лишь поможет сократить круг поисков. Нет, мы лучше дальше пойдем, пока мутанты дают такой шанс.

И мы пошли и дошли аж до больницы города-призрака.

– Знакомое здание, вроде бы, - с долей задумчивости произнесла Рыжая, когда перед нами выросла четырёхэтажная (вообще-то, этажей там было пять, просто последний считался нечто средним между капитальным чердаком и техэтажом) громада. Один из углов здания обвалился, выставив на показ железобетонные перекрытья с торчащими прутками арматуры, которую уже успели капитально заселить ‘ржавые водоросли’.
– Больница?

– Она самая, - каким-то замогильным голосом проговорил Хват.
– Жуткое местечко, если верить рассказам некоторых.

– И в них лишь часть от общего сказано, в реальности всё гораздо хуже, - как можно бодрее проговорил я.
– Ладно, чего стоим, кого ждём? Пошли, давай.

Перед тем, как войти в дверной проём, заросший кустарником и травой, Герла задумчиво поинтересовалась:

– Умник, ты уверен, что это хороший план?

– Плохой, - вынуждено согласился я, - но зато тут нас будут искать в самую последнюю очередь.

Больница Города.

Одно из самых страшных и жутких мест после самой АЭС. Здесь даже мутанты не селились, и аномалий было меньше всего на единицу площади в сравнении с прочими городскими строениями. В восемьдесят шестом сюда свозили сперва пострадавших при взрыве станции работников, а потом и ликвидаторов аварии. Облучённых. Набравших, кто смертельную дозу, кто протянул ещё немного, чтобы потом сгнить от рака и туберкулёза.

Ходили слухи, что даже монолитовцы после двух попыток создать здесь нечто вроде форта оставили эту затею. От отрядов, что забирались сюда, не осталось и следа. И вот сейчас мы сами совали сюда голову, добровольно. Вся надежда, что неведомая жуть, устроившаяся в больнице, решит не связываться с Рыжей и спокойно постоит в сторонке, пока мы будем хорониться от облавы.

В коридоре было полно мусора, нанесённой сквозь выбитые окна земли и чахлых кустиков с пучками полузасохшей травы. Некоторые представители флоры устроились на рядах деревянных кресел, покрытых дерматиновой обивкой и поролоновым наполнителем. Сейчас сквозь ‘ночник’ куски поролона и свисающие клоки кожзаменителя напоминали отчасти зомби: вспученное, гниющее мясо и лохмотья сползающей, потемневшей от гангрены, кожи. Очень много встречалось стеклянной тары, причём, если судить по устаревшей форме, валялась она с незапамятных пор. Как бы ни со дня аварии. Очень хорошо сохранилась кафельная плитка: небольшие белые квадратики на стенах буквально сияли, отражая свет, при этом ни всяческих потеков, ни трещин на них не было. Страно…хотя, в Зоне всё странно.

– Куда?
– почему-то шёпотом, словно, опасаясь спугнуть кого-то невидимого, спросила Герла.

Вместо слов я перевернул кулак, оттопырив большой палец и указав им себе под ноги.

– В подвал?! Ты точно сошёл с ума, Умник.

Но дальше слов девушка не пошла, покорно последовав за мною к лестнице, ведущей в подвальные помещения. Раньше я ниже первого этажа никогда не спускался да и заскакивал в больницу за всё время раза три-четыре и то минут на десять, лишь бы сбить с хвоста погоню. Если честно, в подвал вообще никто не рисковал спускаться - обратно никто не возвращался. Тех же, кто трепался языком об этом считал (да и все прочие считали из авторитетных и опытных ходоков) пи***лами. Именно в подвале и жила та жуть, что пугала мутантов и не давали развиваться аномалиям, буквально в одночасье высасывая из них энергию.

Подвал как подвал: тёмный (только ‘ночник’ и спасал), сырой, забитый какими-то полусгнившими ящиками, коробками, огромными многолитровыми стеклянными бутылями с узким горлышком (в некоторых даже блестела какая-то жидкость), с потолка и стен, покрытые клочьями плесени и паутины, свисали обрывки проводки. Было очень тихо, только звук наших шагов нарушил спокойствие мёртвого здания.

– Ну, тут и … - начала было говорить Герла, но в следующий миг за нашими спинами раздался лязг, грохот, зазвенело стекло, и сквозь эту вакханалию звуков пробился мат Хвата и визг Рыжей.

Я повернулся меньше чем за четверть секунды, на ходу снимая автомат с предохранителя и направляя назад, ту же операцию повторила и Герла, только присев на одно колено, чтобы не попасть под мои пули. Сердце, подбодренное щедрой порцией адреналина, лупило по рёбрам со скорость зайца-барабанщика и силой кузнеца, лёгкие едва справлялись со своей задачей наполнять кровь кислородом - дыхание было словно у запалённой лошади.

Шум почти стих, только скрипело что-то пружинно-металлическое, словно старый времён ‘совка’ диван и звонко била капель по невидимому стальному листу или нечто похожему. На полу копошились две…вроде бы… фигуры, в которых я с трудом опознал ‘ратника’ и спасённую из лаборатории Ордена девчонку.

– Всё нормально, мы в норме, - раздался голос Хвата.
– Случайно какой-то стол на колёсиках задел…или каталке это такая… с неё и посыпалась всякая хрень. Поскользнулся вот, упал…

– …очнулся - гипс, палата и медбратья со смирительной рубашкой, - зло проговорил я, прерывая сталкера на середине фразы.
– Ходить разучился, Хват?

– Извините его, это я случайно задела эту каталку, - внезапно вмешалась в нашу беседу Рыжая.
– Я к этому прибору ещё не привыкла, - девчонка коснулась левой ладонью ‘ночника’, - только впереди всё видно, но не по сторонам…вот и зацепилась об эту каталку.