– Защитничек, м***ь иху, - зло прошипел я сквозь зубы.
– Веди её за руку, если она на ровном месте спотыкается.

После чего развернулся и продолжил путь. После недавнего инцидента самочувствие не успело восстановиться: сердце молотило, дыхание частило, в глазах от переизбытка адреналина мелькали светлые кольца и пятна, а пальца на ладонях изредка вздрагивали. Вот же хрен неловкий, так ведь и инфаркт схлопотать на ровном месте можно.

Несколько минут мы искали подходящее помещение, где можно было бы устроиться подобнее и переждать шмон в городе - дня три-четыре. Но то сырости было столько, что хоть рис высаживай, то подвальные каморки были забиты различным ненужным скарбом, вроде сломанных стульев с креслами, поломанных каталок, столов, непонятных ящиков с крошечными экранчиками и десятками крошечных разноцветных лампочек. В одной из таких каморок за железной дверью, которую едва смогли вдвоём с Хватом наполовину раскрыть, нашли целые груды пластмассовых рыжих касок, брезентовые, уже частично сгнившие робы, в которых ещё можно увидеть пожарных где-нибудь в глубинке, кирзовые сапоги и строительные рукавицы. Фонило от этого барахла так, что мы опрометью рванули наружу.

– Это от пострадавших в той аварии из восемьдесят шестого, - грустно и немного растерянно произнесла Рыжая.
– Я читала об этом у…у себя дома. Но я думала, что там врут, что фон сохранился на вещах за столько лет. Это же как надо облучиться, чтобы вещи через десятилетия ТАК излучали?!

Эта новость откровением для меня не стала. Я и сам в пору фанатичного увлечения ‘Сталкером’ пролистал несколько десятков сайтов с информацией про аварию на Чернобыльской АЭС. И там отмечалось особо, что в больнице, куда доставляли ликвидаторов аварии, подвалы забиты их вещами и что до этих вещей лучше не притрагивается, если нет желания получить лучевую болезнь. Даже видел фотку, где на в проходной на какой-то коробке лежала гнилая заскорузлая тряпка (вроде бы в ‘девичестве’ бывшая подшлемником одного из пожарных) и фонившая так, что автор фото советовал не приближаться к ней ближе, чем на метр, иначе ‘лучёвка’ была гарантирована. И вот сейчас я лично уверился, пусть и в соседнем мире, что всё это правда.

Внезапно ночник заморгал, светло-зелёное свечение, позволявшее видеть окружающий мир пусть без красок, но вполне себе чётко, стало темнеть, пока совсем не исчезло, превратив прибор в бесполезный груз на шлеме.

– Что за чёрт?
– тут же возмутился позади меня Хват.
– Прибор у меня сдох, ночник.

– И у меня, - спокойно ответила Герла. Рыжая что-то там угумкнула, но разобрать не смог.

– И с моим что-то случилось. Думается мне, всё это неспроста, - сообщил я.
– Стойте и не шевелитесь, я сейчас фонарик зажгу. Вы свои пока приберегите.

Но попытка получить луч направленного белого света увенчалась фиаско. Фонарь отказался работать, словно в нём в секунду сели аккумуляторы (а батарейки не простые, поделки местных мастеров, которые едва ли не вечные, если за периметр Зоны не выносить).

– Твою иху… - выругался я под нос, понимая, что в кромешной темноте с нами может произойти всё, что угодно.
– Секунду… жарку поставлю впереди.

– Ты только не перепутай где у тебя перед и где мы, - опасливо попросил Хват, вызвав у Герлы презрительное фырканье.

Но в тот самый момент, когда я собрался создать крошечную ‘жарку’ с открытым огнём, впереди появился…призрак. Вполне себе обычный призрак: светящийся, слегка прозрачный (прозрачности хватало, чтобы едва-едва рассмотреть сквозь тело задний фон). Если бы не эта странность, то запросто принял бы его за живого. А так вполне себе обычный новичок сталкер: противогаз, серый ОЗК, ‘калаш’ на плече, кожаная портупея с двумя брезентовыми подсумками под ‘рожки’ и тонкие ремешки шлеи от пояса к плечам. Правда, все детали экипировки устарели лет на тридцать, а ту же шлею вовсе не используют в армии года так с две тысячи пятого. Противогаз ‘хоботатый’, банка располагалась в сумке, болтавшейся на левой стороне тела прямо на подсумке. Автомат и вовсе из первой серии АКМов с деревянным прикладом и жестяным чёрным магазином.

Призрак стоял и смотрел на нас, не шевелясь и не пытаясь произнести ни единого звука. Молчали и мы, опасаясь разрушить тишину вокруг нас и сподвигнуть призрака на какой-нибудь поступок с неприятными для нас последствиями: почему-то я был уверен, что пули из этого автомата полетят в нас совсем не призрачные.

– Это кто?

Тишину нарушил шепот Рыжей. И, словно, запустил какой-то запал…

Сразу после слов девчонки, призрак качнулся в нашу сторону и сделал большой шаг, автомат в один миг слетел с плеча и оказался у него в руках, хорошо, что ствол оказался направлен нам куда-то под ноги.

– Она должна уйти, - чётко, как рапортуя, проговорил призрак. Кто - она мне было и так ясно. По ходу дела, Рыжая пугает не только мутантов, но и вызывает неприятие у прочих, даже, нематериальных жителей зоны. Кстати, голос у призрака оказался звонким и ясным, самым обычным человеческим, совсем никакого намёка на замогильную жуть.

– Назад нам хода нет, - покачал я головою.
– Ждут нас там. Хотели пересидеть в больнице у вас.

– Здесь для всех вас смерть. А если умрёт она, то и нам будет плохо.

– И что делать тогда? Помогите пройти за город, где никого не будет, из людей никого.

Призрак замолчал. Так прошло пара минут.

– Его не заглючило?
– едва слышно произнесла за спиною Рыжая. Девчонка, не видя прямой угрозы, вполне осмелела. И в самом деле, чего ей бояться, воспитанной на сотнях душераздирающих триллеров и ужастиках, да ещё проведя несколько дней в Зоне и спасясь с операционного стола вивисекторов?

Нет, точно, звуки голоса бывшей пленницы имеют в этом подвале эффект спускового крючка.