ния в силу решения о расторжении брака стало извест¬

но, что супруг, выигравший дело (который был осво¬

божден от уплаты издержек длительного судебного

процесса), скрыл от суда, что он сам нарушил супру¬

жескую верность. Речь в этом случае шла не о ложном

показании, однако судья Гарман, выражая общеприня¬

тую судьями точку зрения, заявил: «Необходимо прида¬

вать самое серьезное значение попыткам обмануть суд.

Это должно стать всеобщим правилом во всех отделе¬

ниях суда. Позволить стороне, которэд обманула суд,

причем сделала это сознательно, воспользоваться этим

обманом и извлечь из него пользу, которую она никогда

бы не извлекла, если бы суду стала известна истина,—

это значит вступить в противоречие со всеми принци¬

пами, определяющими нашу деятельность».

Прежде всего следует в общих чертах остановиться

на работе судов. Деятельность каждого суда связана

с трудностями. Даже по делам, свободным от политиче¬

ских или иных предубеждений, нелегко найти правиль¬

ное решение в споре между частными лицами, не гово¬

ря уже о спорах между правительством и гражданами,

потому что даже самые честные участники спора и сви¬

детели редко говорят всю правду, сознательно или бес¬

сознательно, по самым различным мотивам, утаивая или

искажая истину. Эти трудности настолько серьезны, что

даже в странах, где суды пользуются заслуженно высо¬

кой репутацией, более половины всей судебной системы

составляют апелляционные суды, призванные разбирать¬

ся в ошибках и несправедливостях, допущенных, несмо¬

тря на самое внимательное отношение к делу, судами

первой инстанции, то есть судами, в которых начинается

рассмотрение каждого дела, где заслушивают свидете¬

лей и выносят первое решение по делу.

В тех же случаях, когда в рассмотрение дела при¬

вносятся элементы предубеждения,' вызванного состоя¬

нием социальной напряженности или политическими со¬

ображениями, стремление сторон и свидетелей исказить

действительность становится еще более сильным. В то

же время возникает новая проблема, в связи с которой

судьям становится еще труднее принимать решение бес¬

пристрастно, с полной объективностью, тогда как для

присяжных заседателей, если они вообще принимают

участие в деле, это часто оказывается не только труд¬

ным, но и просто невозможным.

Эта трудность даже для самых хороших судей за¬

ключается в том, что они, как и все люди, являются

членами окружающего их общества. Каково бы ни было

их происхождение, они живут не в башне из слоновой

кости, они имеют свои симпатии и антипатии. У них есть

свое собственное отношение ко всему: к музыке и спор¬

ту, науке и морали, рабочим и предпринимателям, проф¬

союзам и монополиям, мелким торговцам и крупным

торговцам, политическим деятелям и легковым автомо¬

билям, северянам и южанам, цветным народам, рус¬

ским, ирландцам, немцам, евреям — короче говоря, ко

всему человечеству и ко всей его деятельности.

Об этом очень просто и ясно сказал один из выдаю¬

щихся судей нашего времени, главный судья Бомбея

господин М. Ч. Чагла, формулируя в 1957 году решение

суда. Он рассматривал вопрос о праве и обязанности

судей, в соответствии с конституцией Индии, применять

«принципы социальной справедливости», понимание ко¬

торых, как легко себе представить, дает широкий про¬

стор для самых различных взглядов. Господин Чагла

сказал: «Действительно, понятие социальной справедли¬

вости является чем-то невесомым... трудно поддающим¬

ся определению... Подход суда или судьи к решению

проблемы находится под влиянием его собственного

взгляда на жизнь и общество».

Хорошие судьи всячески стараются отбросить в сто¬

рону свои предубеждения и судить объективно; некото¬

рым это удается в такой степени, что они нередко могут