Воды текут, берега остаются
Книга Василия Юксерна «Воды текут, берега остаются» — благодарная память безвременно ушедшему из жизни выдающемуся ученому-агроному. В то же время для юных читателей она — советчик и друг в учебе и делах жизненных, будничных, черты характера молодого Мосолова достойны подражания.
У марийского народа есть незабываемая, передающаяся из поколения в поколение задушевная песня: «Воды текут, берега остаются. Птицы улетают, гнезда остаются. Листья осыпаются — деревья остаются. Люди уходят — песни остаются...»
Книга Василия Юксерна <<Воды текут, берега остаются>> — благодарная память безвременно ушедшему из жизни выдающемуся ученому-агроному. В то же время
для юных читателей она — советчик и друг в учебе
и делах жизненных, будничных, черты характера молодого
Мосолова достойны подражания.
У марийского народа есть незабываемая, передающаяся
из поколения в поколение задушевная песня:
<<Воды текут, берега остаются. Птицы улетают, гнезда
остаются. Листья осыпаются — деревья остаются.
Люди уходят — песни остаются...>>
Г л а в а I
КТО ОСКВЕРНИЛ СВЯЩЕННУЮ РОЩУ?
Необычайное происшествие собрало сегодня ма-
ри-турекских марийцев в священной роще на мольбище.
Люди стоят на полянке, в тени берез. Слышен
тихий, приглушенный говор. Среди народа, опираясь
на гладкую, отполированную временем суковатую
палку, ходит туда-сюда седой приземистый старик
с острой козлиной бородкой— карт1 Ороспай.
Его глаза на бледном лице горят злыми, колючими
угольками. Наконец он остановился, оглянулся вокруг
и сказал:
— Ну, пора начинать.
— Как велишь, дядя Ороспай,— почтительно
склонив голову, проговорил стоявший рядом с ним
мужик средних лет Канай Извай.
Карт Ороспай обвел всех взглядом и заговорил,
выкрикивая и потрясая своей палкой:
1 Ка р т — служитель марийской языческой религии, жрец.
— Братья! Соседи! Что же это такое? Позор на
весь марийский край! Этой ночью какой-то супостат
срубил священную березу! Мало того, он осквернил
всю священную рощу! Он удавил в роще мою кошку!
Карт раздвинул кусты, и все увидели, что на
молоденькой зеленой елочке висела в петле задушенная
белая кошка.
Со всех сторон послышались возмущенные возгласы:
— И впрямь Белянка Ороспая...
— У кого же это рука поднялась?
— Над нашей верой надсмеялись!
— Над дедовской верой!
'Голоса становились громче, яростнее, возмущение
росло; уже по всей роще раздавались проклятья
неведомому осквернителю священной рощи.
Старый карт воздел руки к небу и продолжал:
— О великий боже, в чем мы перед тобой виноваты?
Или мы не исполняем твоих заветов? Или
руки наши нечисты? Или на землю ступили грязными
ногами? Или одежды наши белые запачкала
грязь? Может быть, среди нас вырос волчонок,
которого мы просмотрели? Или чужой человек подбросил
змею, которую не видят наши глаза?
О великий боже, если мы в чем грешны перед тобой,
прости нас, пусти наш грех по ветру, помоги нам
и отомсти врагам нашим...
Васлй стоял в тени березы рядом с отцом и
старшим братом йываном. Ему было жаль кошку,
и он чуть не плакал.
На тропинке, ведущей из деревни в рощу, показался
сухопарый мужик с большим белым гусем
под мышкой. Мужик шел быстрым шагом, крепко
и грубо прижимая гуся. Когда он подошел совсем
близко, Васли вдруг сорвался со своего места,
подбежал к нему, вцепился в рукав:
— Это мой гусь! Отдай!
Мужик оттолкнул мальчика.
— Отойди!
— Отдай! Отдай, говорю! — в отчаянии повторял
мальчик.— Это мой гусь, посмотри, у него крыло
зеленой краской мечено! Отдай, отдай!..
Крики мальчика нарушили молитвенное настроение
в роще. Карт Ороспай прервал свою речь,
повернулся в сторону Васли, пристально посмотрел
на него, затем перевел взгляд на односельчан и зло
проговорил:
— Чей мальчишка мешает мне разговаривать
с богом? Уймите его.
— Дядя, отдай моего Кигока,— просит Васли.—
Я его, раненного, выходил...
Мужик толкнул Васли, тот упал. Иыван подбежал,
поднял брата, повернулся к мужику и сказал