Шрифт:
– Николай Павлович! – и даже легонько пожал протянутую ему лапу.
(На самом деле Брысь, по привычке, сложившейся за два месяца ношения гипса, просто держал левую переднюю конечность на весу, но от лапопожатия не уклонился – так процедура знакомства выглядела солиднее!)
Прозвучавшее имя как громом поразило искателя приключений – маленький Саша получался полным тезкой Цесаревича до второго колена!
– Ван Дейк! – церемонно поклонился бывший Личный Кот и описал восьмерку вокруг ног Николая Павловича.
Из кухни Брысь отправился снова в гостиную – осматривать полки, к его удовольствию, плотно заставленные книгами разной пухлости. Среди них красовались и несколько громоздких томов о достопримечательностях города.
Интересовавшие Брыся фолианты стояли на самом верху, вероятно, подальше от Мартина. Но именно высокорослого собачьего подростка и собирался он привлечь к извлечению книг со стеллажа. Не сейчас, конечно, а когда они останутся без докучливых взрослых – только он, пес и Саша.
Случилось это тем же вечером. Убедившись, что страсти про взаимную нетерпимость кошек и собак сильно преувеличены и в доме царят мир и покой (последнего даже больше, чем когда у них был один только Мартин), Сашины родители ушли в гости, оставив счастливого сынишку в компании хвостатых…
Глава седьмая, в которой Брысь начинает действовать
Как только захлопнулась дверь, Саша достал наименее пострадавший от щенячьих зубов семейный фотоальбом и устроился на диване, поманив к себе Брыся и Мартина. Кот уткнулся в цветные карточки, а пес принялся меланхолично жевать латексную утку, которой ему никак не удавалось перегрызть соблазнительно длинную шейку.
Увиденное и услышанное Брыся слегка разочаровало – кроме имени и отчества, Сашу с Александром Вторым связывало разве только небольшое внешнее сходство, когда Император был в его возрасте: худенькие плечики, торчащие лопатки да восторженный взгляд широко распахнутых серо-голубых глаз.
Родители мальчика преподавали: мама – игру на флейте в местной музыкальной школе, папа – историю в колледже. Наибольший интерес для искателя приключений представляла бабушка Александра Сергеевна (ее назвали в честь Пушкина, а Сашу в честь нее) – мама Николая Павловича, так как она водила экскурсии по Екатерининскому дворцу.
– А это мой прапрадедушка, Семен Николаевич, – Саша вынул из альбома пожелтевшую от времени фотографию. – Он работал в реставрационной мастерской резчиком по камню, а потом погиб на фронте. Его семья отправилась в эвакуацию, в Новосибирск, но после войны вернулась, так что мы – старожилы города!
Брысь вгляделся в группу людей, замерших на фоне какой-то стены. Семен Николаевич был крайним слева, возле его ног белело расплывчатое пятно, очертаниями напоминающее кота.
Слова «фронт» и «эвакуация» Брысь не понял (жаль, Савельича нет рядом!), а вот войну видел по телевизору, и даже от экранной душа пряталась в подушечки лап! А взрывы бомб вообще испытал на себе! Путешественник во времени тряхнул круглой головой, прогоняя воспоминания о том ужасном дне, когда погиб его венценосный хозяин и друг, а сам он едва выжил.
Ночью, отмурчав положенное количество минут на Сашиной постели, любитель тайн и загадок подкрался к Мартину, тихонько сопевшему на подстилке в углу детской, и пощекотал усами сухой горячий нос.
Пес вскинулся, не сразу сообразив, кто его потревожил, а Брысь торопливо зашептал:
– Тише! Тише! Не разбуди никого, лопух ты этакий! Иди, ты мне нужен!
Озадаченный Мартин двинулся за новым приятелем в гостиную.
У книжного стеллажа гость из Эрмитажа остановился и, указав на толстый фолиант на самой верхней полке, по корешку которого вилась золотистая надпись «Большой Царскосельский дворец», приказал:
– Ну-ка, достань мне эту книжку!
Молодой пес растерялся. С одной стороны, хотелось угодить умному и, судя по всему, много повидавшему коту, но, с другой, – ему категорически запрещалось трогать книги, в чем он окончательно убедился не так давно, после того как слопал том о каких-то художниках и Папа долго гонялся за ним по квартире со свернутой в рулон газетой.
Если только встать повыше и попробовать аккуратненько? Мартин взгромоздился на журнальный столик, оперся левой передней лапой о стеллаж, а когтями правой – попытался выколупнуть фолиант.