– Да, правильно. Первый раз в жизни я командовал людьми в ботаническом саду.

– А зачем? Директор сказала, когда звонила сегодня, что вы там грандиозную панику организовали! Но ведь всё же просто….

– Это я от избытка энтузиазма. Показалась, что так может быть лучше.

– А как вы оказались в саду-то? Один, с семьёй? Гуляли?

– Договорился с сыном именно там встретиться, в пятницу.

– Почему так сложно? Живёте не вместе?

– Не вместе. Уже давно.

– Встретились?

– Да. И с ним, и с Иваном. Случайно.

– С каким Иваном…?

Блестящими от слёз глазами Мария внимательно посмотрела на Глеба.

– Так вы всё знаете?

– Иван рассказал мне многое в тот день. И о себе, и о вас двоих, троих…

– Ругался?

– Нет, что вы! Ванька – мечтатель. Он плакал.

Мария, отвернувшись к высокой спинке кресла, зарыдала ещё сильнее, а капитан Глеб, встав, подошёл к плотно зашторенному окну, внимательно посмотрел в щёлку на солнечную улицу.

– Ванька сейчас сам не свой, переживает. Разные вещи неправильные думает…

– А что он в саду-то делал? Нарочно, что ли? Узнал про свадьбу заранее?

– Нет, никакой публичной гадости, никаких скандалов и шума он и не предполагал. Просто недели за две до этого его устроили туда подсобным рабочим.

– Устроили? Чернорабочим – по протекции?!

– Да, милая Мария, именно так. Существуют ещё в нашей скучной жизни подобные животрепещущие парадоксы. Но исключительно при условии, что они кому-то очень нужны.

– Иван кому-то понадобился?! Кому?

– Вашим близким знакомым. Чумазый Ванька попал в сферу интересов мощных интеллектуалов и профессорско-преподавательского состава вашего родного, Мария Владимировна, университета. Не более и не менее.

– О чём это вы?

– Лупоглазый комендант вас восхищает?

– Не говорите глупостей. Мужлан, моральный урод, есть все предпосылки, что он и те, кто его протолкнул на эту должность, скоро погубят наш чудесный ботанический сад! Его поставили туда, чтобы выжить директора, лишить её привычных условий работы – и заставить уволиться. Но при чём здесь Иван?

– Он – инструмент. Его взяли с условием, что он будет по приказам этих круглоглазых ребят делать разные мелкие гадости для нашего директора, вредить в саду и всё такое прочее. Так они рассчитывали побыстрее уволить достойную женщину и без помех взяться за реализацию своих общестроительных и помывочных планов.

– Вы уверены, что всё так сложно?

– Информация получена из нескольких параллельных источников. Времени, чтобы её проанализировать, было достаточно.

– А Иван знает о схеме? Как он к этой дряни относится?

– Признался. И мне, и директору. Думает, что они уже мстят. И ему, и вам. Вы же тоже всячески им препятствуете, да?

– Чушь!

– Не знаю соусов всей вашей университетской кухни, но ставки, очевидно, высоки. Сегодня в деле был нож. Почему бы не представить, что совсем недавно у ваших интеллектуальных оппонентов возник соблазн попугать и вас? По-страшному, по-серьёзному, весомо так предупредить о последствиях упрямства?

– Вы хотите сказать…

– Как один вариантов. Я и шумел-то после всего произошедшего в саду именно поэтому. Хотел разобраться.

– Нет, нет, этого не может быть…

Всё ещё вытирая запястьем слёзы и всхлипывая, Мария поднялась с кресла, подошла к Глебу, к окну, потом, молча задумавшись, встала около большого письменного стола.

– Может, вам чаю?

– Лучше кофе. И покрепче.

Возникновение душевного восторга, наступающего после трудной и мучительной, в ожидании, победы, лучше всего отмечать крепким кофе. И, желательно, молча. Капитан Глеб делал это неоднократно, и ему нравилась собственная привычка.

«Характер у неё имеется… Славная женщина».

Поднос с чашками Мария поставила у кресел.

Одним движением распахнула тяжёлые тёмные шторы, плавно подошла, опять села напротив Глеба.

– Так лучше.

И не кофе, не чай были главной причиной того, что она выходила из комнаты.

За короткое время отсутствия Мария успела умыться, что-то сделать с глазами.

Чёрные, блестящие, умные.

«Только бы не сломалась за эти дни!».

– Ладно, Глеб, не будем об этом продолжать, на всё воля Божия…. Вы не хотите выпить?