Значит, в репликах поджарых и загорелых ветеранов скрыта горькая правда. Он пренебрежительно посмотрел на однополчан, распростертых на земле, задыхающихся от пыли, красных, потных, растрепанных, с отуманенными глазами.

Они жадно пили из манерок, вытягивали из них все до последней капли, а потом рукавами и травой размазывали грязь по отекшим, влажным лицам.

Но о своем поведении во время атаки юноша думал с удовольствием. До этой минуты ему некогда было заниматься собственной персоной. Тем приятнее спокойно оценивать сейчас свои поступки. Он припоминал красочные подробности, которые среди сумятицы боя запечатлелись в его мозгу, занятом как будто совсем иными мыслями.

В то время как солдаты лежали на земле, с трудом переводя дух после пережитого, вдоль их позиции прогалопировал генерал, обозвавший их погонщиками мулов. Он потерял шляпу, и его всклокоченные волосы развевались по ветру, а лицо потемнело от досады и возмущения. Уже по тому, как он сидел в седле, видно было, в каком он бешенстве. Подскакав к полковнику, он злобно и безжалостно осадил взмыленного коня. Вслед за этим посыпался град упреков. Солдаты сразу навострили уши: рядовым всегда интересно послушать, как бранятся их командиры.

— Черт вас возьми, Мак-Чесни, что это за ерунда у вас получилась? — начал генерал. Он понизил голос, но у него то и дело вырывались гневные возгласы, и кое-кто из рядовых уловил смысл его слов. — Что за собачья ерунда! Вы застряли буквально в ста шагах от их позиций. Еще хотя бы сто шагов — и вы добились бы настоящего успеха, а так… Не солдаты у вас, а бабы в штанах!

Солдаты, слушавшие затаив дыхание, с любопытством перевели глаза на полковника. Они относились к разговору с интересом досужих зевак.

Полковник выпрямился и ораторским жестом поднял руку. Он был оскорблен, как дьякон, которого обвинили в краже. Солдаты взволнованно заерзали, предвкушая дальнейшее.

Внезапно полковник изменил позу и стал похож уже не на дьякона, а на француза. Он пожал плечами.

— Что ж, генерал, мы прошли сколько смогли, — спокойно ответил он.

— Сколько смогли? Вот как! — фыркнул тот. — Не много же вы смогли, — добавил он, глядя с холодным презрением в глаза полковника. — Да, не много. Вам было приказано сделать диверсию, чтобы отвлечь неприятеля от Уайтерсайда. Насколько вы успели в этом, вам подскажут ваши собственные уши. — Он круто повернул коня и надменно отъехал.

Полковник, которому было предложено прислушаться к нестройному шуму боя в лесу слева, пробормотал проклятие.

Лейтенант, который в течение этого разговора так и кипел от бессильной ярости, вдруг сказал твердо и решительно:

— Мне все равно, кто он такой, пусть хоть двадцать раз генерал, но только болван может сказать, что ребята плохо дрались.

— Лейтенант, — строго оборвал его полковник, — это касается только меня, и прошу вас…

— Слушаюсь, полковник, слушаюсь! — Лейтенант покорно махнул рукой и сел, явно очень довольный собою.

Весть о том, что полк получил нагоняй от генерала, мгновенно облетела всех. Солдаты были ошарашены.

— Вот так дьявол! — восклицали они, глядя вслед удаляющемуся всаднику.

Сперва им казалось, что произошло какое-то недоразумение. Потом они поверили, что их атака действительно сочтена недостаточно энергичной. Юноша видел, как тяжело лег этот приговор на весь полк, напоминавший теперь стадо обруганных, побитых, но не смирившихся животных.

К юноше подошел его друг. Вид у него был обиженный.

— Не понимаю, что ему еще надо! — сказал он. — Может, он думает, что мы там в камушки играли? Ну и человек!

Юноша научился относиться к таким вспышкам философски.

— Не обращай внимания, — ответил он. — Генерал, верно, и не видел, как оно там было. Мы не сделали всего, что ему нужно, вот он и бесится и считает, что мы стадо баранов. Жаль, старика Хендерсона убили вчера: уж он-то понял бы, что мы дрались хорошо и просто не могли сделать больше. Такое уж наше счастье.

— Твоя правда, — согласился друг. Очевидно, он был глубоко уязвлен несправедливостью генерала. — Конечно, нам здорово не повезло. А каково это — идти в бой, когда что бы ты ни сделал и как бы ни сделал, начальству все равно не угодишь? В следующий раз я с места не сдвинусь. Пусть сами идут в наступление и отправляются ко всем чертям.

— Слушай, мы оба вели себя как надо, — успокаивал его юноша. — Хотел бы я посмотреть на болвана, который скажет, будто мы сделали не все, что могли.

— Конечно, сделали, — упрямо повторял друг. — Так бы и свернул шею тому болвану, будь он хоть с каланчу ростом. Но мы с тобой не осрамились. Не зря один парень сказал, что мы дрались лучше всех в полку, и из-за этих его слов у ребят чуть до рукопашной не дошло. Тут же, конечно, вылез другой парень и заявил, что это враки и что он все видел с начала до конца и будто нас там вовсе и не было. Тут вступилась еще целая куча народу, и все сказали, что нет, мы и вправду дрались как черти и что теперь нас пошлют на отдых. Но до чего же я не перевариваю этих старых солдат и все их шуточки и смешки, а тут еще генерал! Да он просто спятил.