— Ну вот. Разве вы теперь не чувствуете себя лучше?

— Это, — сказала она, снова заходя в комнату, — не должно было бы сработать. Все это абсолютно иррационально.

Нед закрыл за ней дверь.

— Но ведь это помогло, не правда ли?

— Вы просто волшебник, мистер Кархарт? Как вы это узнали? Неужели это Кейт вас послала меня утешить?

Нед пожал плечами. Он знал, потому что… он знал. Ему было много чего известно о сомнениях и неуверенности. Он сражался со страхами. И черт бы его побрал, но он их победил. Очевидно.

И не важно, что ему необходимо было прибегать к таким дешевым трюкам, чтобы доказать свою победу. Не имеет значения, что в худшие свои времена он по-прежнему нуждался в каждом клочке, в каждом осколке магии, которые ему удавалось когда-либо извлечь, чтобы поддерживать иллюзию. Самое главное — это то, что в итоге он побеждал, побеждал каждый проклятый раз.

— Это моя работа — знать иррациональность, — заметил Нед с легкостью, не совсем соответствовавшей действительности. — А что касается моей жены…

Он огляделся по сторонам, и еще одно открытие потрясло его. Кто-то тщательно обо всем позаботился. Здесь был запас провизии. У стенки стояло небольшое деревянное корыто — несомненно, именно в нем этим утром стирали детские пеленки, вещь, до которой Нед никогда бы не додумался, даже если бы у него был миллион лет на раздумья. Она спланировала все так тщательно, будто бы готовилась к осаде. Заглянув в маленькую примыкающую комнату, он заметил полускрытую в тени кормилицу, держащую на руках ребенка.

А он-то считал Кейт изнеженной и утонченной. Он почувствовал себя так, будто бы, заглянув в комнату и ожидая увидеть там фарфоровый сервиз, обнаружил сложные шестеренки отлаженного механизма, медленно двигающиеся внутри гигантской часовой башни, по которой каждый мужчина устанавливает свои часы.

— Моя жена, — повторил Нед, — пришлет вам яйца.

Леди Харкрофт гордо подняла подбородок:

— Передайте Кейт мою признательность.

Несколько миль обратного пути до Берксвифта превратились в сознании Неда в монотонный круговорот осенней сухой пыли и опавших разноцветных листьев. Стук копыт его лошади, неспешной рысцой бежавшей к дому, словно отбивал важные пункты, ставя нужные акценты в череде его размышлений.

Леди Харкрофт сбежала от своего мужа.

Кейт помогла ей в этом. И она не сказала ни слова Неду — и, насколько он это понимал, никому другому тоже.

Она ему не доверяла, и, как ему показалось, она не доверяла никому из своего окружения. И возможно, в этом большая доля вины самого Неда.

Каким бы ни был их брак, он разрушил едва родившийся росток надежды своим отъездом. Их союз был браком по расчету, случайностью. Ему казалось тогда, что с его стороны будет лишь проявлением вежливости оставить ее, не обременять своими бедами и ошибками. Он боялся стать для нее обузой.

Однако теперь он хотел быть более чем обузой.

В этом настроении он прибыл домой и передал свою кобылу Пламу. Сам же направился на пастбище, где содержался Чемпион, вооружившись мешочком с мятными леденцами. Возможно, проще было общаться с лошадью, чем представить себе разговор с собственной супругой. Что бы он ни сказал ей сейчас, это выглядело бы как противостояние, конфронтация. А меньше всего ему хотелось пускаться во взаимные обвинения.

Однако вовсе не Кейт разыскала его, когда он стоял, прислонившись к изгороди. Это был Харкрофт. Нед еще не успел привести в порядок свои мысли о его супруге. Он был не готов думать о Харкрофте. Между тем тот уверенно шагал по густой траве, и его ботинки сверкали, будто даже коровьи лепешки уступали место его сиятельному превосходству.

Он подошел к Неду и внимательно окинул взглядом загон.

— Это самый искусанный блохами, чесоточный, худосочный, чубарый полукровка, которого я когда-либо видел. Почему его до сих пор не кастрировали?

— Его зовут Чемпион, — заметил Нед, намеренно говоря в пространство.

Харкрофт вздохнул:

— У тебя всегда было странное чувство юмора, Кархарт. — Он произнес эти слова так, будто бросил ему в лицо оскорбление.

Нед пожал плечами:

— Зато у тебя его не было.

Еще несколько лет назад эпитеты Харкрофта могли бы задеть Неда, особенно учитывая скрытый в них намек на то, что Нед был слишком легкомыслен, слишком часто готов свести все к шутке. И если Нед только что причислил себя к рыцарству, то Харкрофт определенно выступал в роли его врага. Он был черным рыцарем, также вышедшим на поле битвы.

Хотя вовсе и не выглядел злодеем.

Повисла пауза.

— Удалось узнать что-то новое? — задал наконец вопрос Харкрофт.

— Нет. — Нед успел навестить миссис Элкот после того, как побывал у леди Харкрофт. — Всего лишь древняя вдова, которая прожужжала мне уши своей болтовней. Она с восторгом отвечала на все мои вопросы — и поведала о здоровье своих свиней, уток и Кевина.