– Что-то не похоже, – он кивнул на дым, продолжающий выплывать из дверного проема, – решила покончить с жизнью посредством самосожжения?

Она зло усмехнулась.

– Ни за что. Буду жить вечно. Когда твой брат станет дряхлым стариком, стану ходить к нему и выть под окном, как собака.

Короткий смешок вырвался из груди незваного гостя:

– Зачем ждать старости?

– Чтобы страх одним видом нагонять.

– Да ты и сейчас ничего.

Вике было не смешно. Безумно хотелось от него избавиться. Она наклонила голову:

– Хочешь помочь?

– Да.

– Полезай на крышу. Труба засорилась. Надо как-нибудь прочистить.

Его лицо вытянулось от недоверия:

– Что, так сразу?

– А что? Кишка тонка? – Наконец-то он уйдет.

– Да нет, – Дима глянул на трубу и снял куртку. Вика со злорадством посмотрела на его розовую футболку:

– Трубочист, говоришь?

– Очень смешно, – он выглядел сконфужено, – у тебя лестница хоть есть?

– Нет, – жестко сказала она, – ты разве не можешь так справиться?

– Ты вообще уверена, что это дымоход?

– Абсолютно.

– Ты заслонку открыла?

– Какую именно? – спросила она неуверенно и быстро добавила: – я всё открыла.

– Могу я пройти в дом?

Вика развела руками:

– Пожалуйста!

Дима, пригнувшись, вошёл в дверь. По комнатам расплывался сизый дым. Гость достал платок – прижал к носу и двинулся вглубь дома. Какие мы нежные! Осмотрел печку со всех сторон. Усмехнулся. Подошел сбоку и потянул на себя металлическое кольцо, вытащив какое-то приспособление наподобие металлической разделочной доски. Отнял платок от лица:

– Это заслонка. Она закрывает дымоход, чтобы тепло не выходило, а дождь и снег не проникали внутрь. Когда собираешься затопить – ее надо открывать – через неё дым уходит в трубу. Когда все дрова прогорели – закрываешь. Поняла?

Неужели всё так просто решалось? Только она, дуреха, этого не знала. В детстве невнимательна была. Какая жалость, что именно Выгорский обнаружил ее несостоятельность. И глуп молвит слово в лад. Но ничего. Самое главное, что труба не засорилась, и она могла попробовать снова затопить печь. Не нужно искать человека, который должен уметь чистить дымоходы. Чувства Вики сменяли одно другое.

– Спасибо, – просто сказала она, – поняла. Ты действительно помог.

На его лице появилась искренняя радость.

– Не за что. Ты первый раз это делаешь?

– Да. А что?

– Давай я тебе помогу, а пока будет топиться – ты меня чайком угостишь.

– Ууу, – Вика всё ещё сомневалась. Все-таки он явился из вражеского стана. – Хорошо, – взвесив «за» и «против», согласилась она.

Он взял газету, валявшуюся на полу, поджог с одной стороны и пояснил:

– Сейчас я проверю тягу, – он принялся водить рядом с печью, потом залез внутрь, прямо в своей чистейшей футболке. Пламя на газете тонко шевелилось и наклонялось то в одну, то в другую сторону. Вылез. – Все нормально, можно пробовать, – Дима аккуратно сложил дрова в печь, зажег. Они подождали, пока огонь не разгорелся, потом он поставил дверцу печи, закрывая жерло, повернулся.

– Если на внутренних стенках или в дымоходах много сажи, они нагреваются слабо и на топку приходится затрачивать гораздо больше топлива и времени, – объяснил он, – поэтому почистить неплохо бы. Но в этом я, к сожалению, не специалист.

– Жаль, – Вика грустно кивнула. – Я тоже. Ничего, ты все равно хорошо помог. Не знаю, зачем ты приехал, но это было очень кстати, – Вика постаралась, чтобы улыбка получилась искренней и благодарной.

Они устроились с чашками за стареньким столом, и Дима, в своей обычной манере балагура рассказывал, что провел часть своего детства в деревне у деда, где с пацанами они лазили по заброшенным избам, фермам, отжившим колхозам, ловили раков, пугали девчат. Вспоминал, как жил в летних лагерях, ходил в походы, был закусан комарами до изнеможения, как случайно спалил палатку. Дима болтал, а Вика молча слушала и, перехватив ком в горле, думала, что, оказывается, у Ярослава был дедушка. Наверное, он тоже проводил детство на вольных сельских просторах. Как много еще она о нем не знала и не узнает никогда. Может быть, у них большая семья, дяди, тети, сестры? Может быть, он не финансовый консультант?

Она вдруг поняла, что Дима уже не разговаривает, а рассматривает её жилище. На его бородатом лице было написано удивление и плохо скрываемое сожаление. Зрелище её нищего полуразрушенного гнезда, видимо, было не таким красивым, как воспоминания его детства. Вика украдкой следила за ним, пока преисполненные жалости глаза неожиданно не наткнулись на неё. Вика возмущенно вспыхнула. Её гордость и без того была уничтожена, чтобы терпеть ещё и сочувствие. Она поднялась, Дима следом за ней.

Спустя две минуты он посмотрел ещё раз печку, дал указание ни в коем случае не закрывать задвижку, пока все угли не догорят, и укатил, пугая улицу ревом мотора. Что ж, зачем бы он ни появился тут, он пришел на подмогу в самый нужный момент. Вика захлопнула калитку и пошла к дому. Может быть сегодня, когда дом будет протоплен, удастся согреться?

В конце августа вернулась Ольга. Она приехала в эйфории нового любовного приключения под именем Денис. С некоторым смущением рассказывала Вике о чувствах, раздирающих внутренности на сотни бриллиантовых осколков, светящихся в солнце взаимности.

– Его родители сняли дачу в бабушкиной деревне. Уж не знаю, зачем им это – там такая глушь. Все девчонки бегали за ним. Еще бы: мускулистый, красивый. Он такой приветливый – ни капли не зажатый. Улыбался всем, запросто знакомился – не то что местные парни. Не знаю даже, почему я ему приглянулась, – в смущении говорила Оля.