– Сколько деревьев ты видела в горах? – спросил Чиро. Сунув руки в карманы, он встал у нее за спиной, наслаждаясь ее восхищением.

– Миллион.

– Больше. А здесь у меня всего лишь одно, но для меня оно ценнее всех лесов, растущих в тени Пиццо Камино. Кто бы мог подумать, что одно-единственное дерево принесет мне столько радости? Я почти стыжусь этого.

– Понимаю. Любая мелочь, напоминающая мне о доме, – просто сокровище. Иногда это какая-нибудь ерунда вроде тарелки супа, какой готовила мама, а иногда – цвет. Сегодня днем я увидела в толпе голубой зонтик и вспомнила запруду у водяной мельницы в Скильпарио. Такие вещи застают тебя врасплох и наполняют тоской по тому миру, что ты утратил. Не извиняйся за то, что любишь это дерево. Если бы у меня было дерево, я бы чувствовала то же самое.

Чиро пожалел, что у них так мало времени на разговор.

– Нам пора, – сказала Энца, возвращаясь в лавку.

Чиро вывел Лауру и Энцу на Малберри-стрит, усыпанную конфетти, жгутами из гофрированной бумаги и обрывками лент. Запоздавшие гуляки пробирались к углу Гранд-стрит, где в ночи играл уличный оркестрик. Лаура пошла впереди, достаточно далеко, чтобы подарить Энце и Чиро немного уединения.

– Что ж, давай прощаться, – сказала Энца, хотя ей этого совсем не хотелось. – Тебе нужно поторопиться, твоя девушка ждет.

– Она всего лишь мой старый друг. Мы знакомы с тех пор, как я поселился на Малберри-стрит, – ответил Чиро. – Мы просто развлекаемся. Смеемся. Хорошо проводим время. Ничего серьезного.

– Это не роман?

– Его просто не может быть, – искренне ответил он. – Она обручена с двенадцати лет.

– А ей не забыли об этом сказать? – засмеялась Энца.

Развлечения так мало значили в ее жизни, она практически забыла об их существовании.

– Конечно, тебе нужно развлекаться, – сказала она. – Ты много работаешь, так что все правильно. Не обращай на меня внимания. Я слишком серьезна. Таскаю на себе груз ответственности, как старая кляча – седло.

– Не извиняйся за то, какая ты есть. Ты работаешь, чтобы заботиться о семье, и нет цели более высокой.

– Иногда мне хочется тоже побыть молодой, – неожиданно для себя сказала Энца.

И была удивлена, поняв, что действительно это чувствует. Она никогда не думала о своих желаниях, только о том, как будет лучше для тех, кого она любит. А что до ее собственного сердца, то она надеялась, что у нее будет выбор.

Энца видела, как это случается у девушек с фабрики. Некоторые были обручены по воле родителей, составив пару, которая устраивала обе семьи, объединявшие свое скромное имущество к обоюдной выгоде. Другие выбирали сами, им повезло влюбиться после подобающего ухаживания. Но некоторые выскакивали замуж поспешно и вынужденно, вопреки церковным правилам. Если церковное оглашение не состоялось, то жениху и невесте приходилось довольствоваться закрытой церемонией, оставшись без Высокой мессы и свадебной вечеринки, тихо принося свои клятвы за дверью ризницы, пряча от всех свой позор, который пребудет с ними до конца жизни. Возможно, поэтому Энце так трудно было чувствовать себя молодой. Не только из-за денег, которые нужно было заработать, не только из-за дома в Скильпарио, который нужно было построить. В самой молодости крылась опасность.

Чиро взял ее за руку:

– Я не хочу, чтобы ты походила на них.

– На кого?

– На девушек с Малберри-стрит. Они стремятся выскочить замуж только потому, что пришло время. А мне нужно большее.

– И что для тебя это большее, Чиро?

– Мне нужна та, с кем я смогу разговаривать.

– И когда ты решил, что это важно?

– Только сейчас, – засмеялся он и взял ее лицо в ладони. – Ты другая, Энца.

– Синьора говорит, что ты встречаешься с множеством девушек. – Она отвела его руки.

– Она преувеличивает. Но не без причины. Синьора боится, что я, следуя велению сердца, сбегу, оставив ее наедине с ящиком сапожных гвоздей и толпой разъяренных покупателей.

– А ты сбежишь?

Он не ответил. И ровно так же, как тогда в горах, в этот момент вышла луна, и ее сияние словно высветило Чиро – как луч, падающий сквозь витраж в темной часовне. Казалось, что весь мир в этот момент изменился, повернулся вокруг своей оси, и Энца наконец увидела то, к чему так долго стремилась. Чиро склонился к ней. Она чувствовала себя в безопасности в его тени. А когда его губы коснулись щеки, он вдохнул запах ее кожи, вдруг показавшийся таким знакомым, таким правильным.

Энца знала, что в это мгновение тысяча превосходных мужчин не могли бы сравниться с Чиро Ладзари. Лишь он владел ее сердцем. Она знала это еще с той ночи в горах. Но тут же всплыли мысли о Феличите, и Энца засомневалась, сможет ли она когда-либо узнать, действительно ли он чувствует то же самое к ней. И она не сможет с этим примириться. Лучше нести крест неразделенной любви, чем растрачивать себя на того, чье сердце несвободно. Его нежный, осторожный поцелуй придал ей храбрости, и она, отступив на шаг, сказала:

– Я больше не буду бегать за тобой, Чиро. Мне и так приходится гнаться в этом мире за множеством вещей. Это слишком сложно. На собственном опыте я выучила, что замечательно, когда ты чего-то ждешь, мечты так чудесны, но хорошо бы однажды тебе досталось то, за что не нужно бороться. Если ты хочешь, чтобы мы были друзьями, это твой выбор. Мне нечего предложить тебе, кроме понимания. И я не хочу преследовать тебя по всему городу, чтобы убедить – я нужна тебе. Думаю, я понимаю, что делает тебя тем, кто ты есть, чего ты хочешь от жизни, и я точно знаю, откуда ты родом. Наверное, мужчина ищет в женщине что-то другое, но мне нужно, чтобы мужчина понимал меня, а я понимала его. И если ты хочешь этим мужчиной стать, все в твоих руках.