— Очень жаль! — весело проговорил Оги, глядя на меня. — Теперь мы, по крайней мере, сможем заняться Бойдом, не так ли?

— Очень хорошо, — неожиданно заявил Джонатан резким и авторитетным голосом. — Итак, значит, вы — большой хитрец, Бойд? Вчера вечером, когда вы спасли Синди, вы в самом деле доставили нам немало беспокойства, но потом вы имели благородство доверить ее мне. — Он усмехнулся. — Вы подписали свой смертный приговор. И вы заслужили известное поощрение. Что вы скажете на то, чтобы закончить жизнь как герой, с вашим именем и фото во всех газетах?

— К делу, к делу! — торопил Слессор. — Мы теряем время.

— Не совсем так, — возразил Джонатан. — Максин убила Синди и собралась уходить, но вдруг появился Бойд. Тогда она ударила его ножом. Она бросилась к двери, но прежде, чем умереть, Бойд выстрелил в нее и убил.

— Мне не нравится это, — пробормотал Слессор.

— А я нахожу вполне приемлемым, — заявил Оги. — Может, на кухне найдется подходящий нож?

Я посмотрел на Максин, по-прежнему сидящую неподвижно. Ее красивое лицо стало мертвенно бледным, а в глазах застыл ужас.

— Я признаю, что вы правы, — сказал я ей. — Он всегда был маленьким мошенником, начиная с того момента, как вы застали его в постели с бонной, он никогда не переставал им быть.

— Замолчи! — закричал Джонатан.

Я повернулся так, чтобы быть напротив Джонатана. В этот момент Слессор стоял на пороге с пистолетом, по-прежнему направленным на меня, а Оги находился в полутора метрах позади меня. Я с грустью подумал, что нахожусь в такой ситуации, когда смерть неминуема, станешь ты поворачиваться или нет.

— Расскажите еще раз, Максин, — проговорил я, насмешливо глядя на гримасничающее лицо Джонатана, — как он умолял, рыдая, не рассказывать ничего отцу. Держу пари, что эта идиотка бонна умирала со смеху, глядя на него тогда…

— Заткнись! — завопил Джонатан, подлетая ко мне со сжатыми кулаками.

Я подождал, когда он достаточно приблизился, схватил обеими руками его за пиджак и, резко повернув, отбросил в сторону Оги. Тот свалился на пол, Джонатан оказался сверху. Оги выпустил пистолет, который покатился по паркету. Я бросился за оружием, и в этот момент раздался выстрел. Я стремительно подполз под прикрытие двух тел. Раздался второй выстрел, и одно из тел перестало барахтаться. Я повел пистолетом в сторону Слессора и трижды нажал на курок.

Этот тир имел слишком близкую мишень. Слессор, шатаясь, сделал шаг по направлению ко мне, старательно прицелился, но потом неожиданно выпустил оружие из рук.

Я быстро поднялся на ноги, а Слессор в это время поднял палец к потолку, как бы там ища объяснение дыре в собственном лбу. Наконец, он повалился на пол.

Тем временем Оги освободился от тяжести мертвеца и медленно поднялся на ноги. Он посмотрел на Слессора, потом на пистолет в моей руке и провел кончиком пальцев по сухим губам.

— Он мертв, — указал он на Джонатана. — Похоже, что Слессор немного понервничал, а? Он должен был подождать, пока на линии огня будешь ты, Бойд!

— Оги, — тихо проговорил я. — Я сделаю тебе такой подарок, которого ты не получал ни разу в жизни. Я дам тебе возможность уйти отсюда на своих ногах.

Но, как только ты окажешься на улице, ты должен показать хороший спринт! Возьми самый сильный разбег и не останавливайся до тех пор, пока Нью-Йорк не станет для тебя воспоминанием!

— Да! — пробормотал он и еще раз облизнул губы. — Конечно!

Я пошел за ним до входной двери и старательно запер ее. Когда я вернулся в салон, Максин посмотрела на меня так, словно бы я был привидением.

— Слессор и Джонатан, — прошептала она, — они оба умерли.

Я кивнул головой. Она прижала руку ко рту и несколько секунд молчала.

— Дэнни, я все еще нахожусь в каком-то кошмаре! Я никак не могу поверить, что мой брат так просто, ни за что, мог убить девушку…

— Я знаю, — проворчал я. — Я тоже не могу! Но в настоящий момент меня больше беспокоят живые: вы и я. Есть возможность выбраться из этого положения, но вам придется выкручиваться самой.

— Нет! — запротестовала она в панике. — Я не смогу!

— Адье, мисс Директриса! Прощай, прощай, Дом Колдовства!

Я, как и надеялся, задел за самое больное место.

Тут же, по лицу Максин я увидел, как одна за другой меняются ее эмоции: от испуга до гневной вспышки, потом она задумалась о Доме, и я понял, что она так же, как и брат, была подвержена сильным страстям при достижении своей цели. Разница между ними была не так уж и велика, но мне не хотелось думать об этом.

— Очень хорошо, — наконец, твердым голосом проговорила она. — Что я должна сделать?