20 апреля

Сегодня был педагогический совет. Мы настойчиво просили ревизора быть на нем, но тот не пришел, и совет поэтому вышел очень бурным. Б-ский, по обыкновению, проявил полное неумение председательствовать; держал себя самоуверенно и крайне невежливо. На мои вопросы, например, он совсем не считал нужным отвечать, так же иногда делал и с другими. Поэтому почти все, возмутившись его поведением, заявили, что он невежлив по отношению к нам. При каком-то вопросе председателя родительского комитета Б-ский позволил себе иронически улыбнуться вместо ответа. Тот заявил, что, будучи строг к улыбкам учениц, он сам только усмехается в ответ. А когда Б-ский стал говорить, что он не смеялся, — все в голос подтвердили, что его оппонент прав. При разборе успехов учениц VII класса Б-ский выразил неудовольствие, что мы уже выставили баллы за год, тогда как это, по его мнению, должен сделать совет. Потом, смотря в журнал с баллами, он начал спрашивать, а мы должны были на память отвечать — сколько какой ученице поставлено. Я, возмущенный таким явным издевательством, резко заявил, что он, по-видимому, хочет нас экзаменовать, и потому удалился из зала. Хотел экстренно вызвать по телефону ревизора, но того не оказалось дома. Б-ский же при напоре на него членов совета должен был сдаться, и своеобразный «экзамен» педагогов прекратился. По отношению к начальнице он вместо разговора только покрикивал: «Но?», на что я опять-таки заметил ему, что так можно кричать только на лошадей, а не на начальницу гимназии. Больше всего сцеплялись с ним из-за П-ной, которую он хотел допустить к экзаменам, несмотря на годовую двойку по словесности. Это постановление прошло большинством голосов. Я же воздержался, т<ак> к<ак> Б-ский отказался сообщить, какие на этот счет существуют правила. По окончании совета Б-ский ушел из зала, не простившись с присутствующими даже кивком головы. После всего этого остается только не подавать ему руки.

21 апреля

После совета все рвались с жалобами к ревизору. Но тот благоразумно исчез вчера на весь день. Зато с утра его осадили напит педагоги. Был, конечно, и Б-ский. В разговоре со мной ревизор признал мои действия вчера правильными: допускать П-ну с годовой двойкой совет, по его мнению, не имел права. Что говорил он с Б-ским, не знаю. Но в результате всего этого ревизор собрался и сегодня же укатил на пароходе из нашего города, хотя предполагал жить до завтрашнего дня. Таким образом, благодаря Б-скому у нас заварилась такая каша, что и ревизору пришлось сбежать. Как-то мы все это будем расхлебывать на экзаменах. И притом — по пословице «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат», — отзываться всего больше будет все это на ученицах.

22 апреля

За время пребывания здесь ревизора мы успели ознакомиться с личностью Б-ского еще больше, чем раньше. Это форменный провокатор, даже не стесняющийся своими провокаторскими приемами. Например, к протоколу заседания педагогического совета, где я в особом мнении указал, что сам Б-ский отказался читать юбилейную речь, ссылаясь на свое «косноязычие», — он добавил, что отказывался и ссылался на «косноязычие» (которого на самом деле нет) нарочно, с той целью, чтобы испытать, не будем ли отказываться и мы. Некорректность такого приема была признана даже и окружным начальством, которое поставило Б-скому на вид бесчестность подобных действий.

Не ограничиваясь своими доносами начальству, Б-ский, оказывается, усиленно занимался и «литературой». Недавно обнаружилось, что в черносотенной газете «Стрела» помещено целых 14 корреспонденций про нашу гимназию. Все это без сомнения плоды вдохновения нашего милейшего председателя. И слог его, и факты такие, что могли быть известны только ему. Все мы величаемся «поганками под красным соусом», причем каждому из нас уделена особая корреспонденция под заглавием: «Поганка — такой-то», где мы фигурируем с полными именами и фамилиями. И чего только тут нет! Я опять обвиняюсь в отказе читать юбилейную речь, т<ак> к<ак> «с патриотизмом знаком только шапочно»; обвиняюсь опять в секретарствовании в Школьном обществе (на самом деле я секретарем в Обществе вспомоществования учащимся в средне-учебных заведениях), которое якобы устраивало спектакль «в пользу социал-демократов», причем соответствующие власти прямо приглашаются произвести обыск у меня (тогда как даже и Школьное общество, на которое вводятся такие обвинения, до сих пор не подвергнуто ни судебным, ни административным карам). Использован также и случай с обмороком А-вой, которая, как сказано в корреспонденции, «боялась двойки по словесности», на основании чего требуют уволить меня со службы. О законоучителе повторяется, почти буквально, секретный донос в Округ Б-ского: что он носит брюки навыпуск, чем похож… на Гапона, что он выписывает книгу «Христианство и социализм» (несмотря на то что эта книга апологетическая, Б-ский использовал это и для официального доноса), что он не любит, когда его зовут «батюшка»; а главное — что он будто бы отказался читать речь на юбилее (это уже чистейшая ложь, т<ак> к<ак> он сразу же согласился и читал) и других побуждал к этому же. Начальница изображается тоже как левая, причем в вину ей ставится, что при ней гимназистки якобы «стали ходить в гостиницы в гости к мужчинам». Указывается даже на то, что она будто бы ездила за границу «на какой-то конгресс» (на самом деле она даже не бывала за границей и последнее лето проводила в одной пригородной деревне).

Слог во всех этих корреспонденциях прямо какой-то кабацкий — точь-в-точь как в доносах Б-ского!

И как ни нелепо все это, но все-таки раздражает. А старушка С-цкая, которую тоже ни за что ни про что облаяли в «Стреле», даже всплакнула сегодня не раз. Скоро ли мы избавимся от этого «собственного корреспондента»!

Начались экзамены. И Б-ский сразу же устроил скандал! Сегодня должен быть письменный экзамен по его предмету (французскому языку в VII классе) и по моему. В большом зале все было приготовлено, чтобы могли разместиться и его, и мои ученицы. Но он вдруг заупрямился и потребовал, чтобы «француженки» писали отдельно, в своем классе, в присутствии его одного. Начальница, подозревая с его стороны «подвох», воспротивилась этому. Произошел крупный разговор, причем Б-ский заявил, что он главный руководитель учебной частью, а начальница возразила, что это не учебная часть, а порядки гимназии, что зависит от нее. Б-скому пришлось сдаться.

25 апреля

Сегодня была письменная словесность в VII и VIII классе. Писала и П-на, и Б-ский специально приходил, чтобы посмотреть, как она пишет. Но оказалось, что спустя 1 ч. 20 м. после начала экзамена у нее было только 3–4 строчки плана. На этом дело и стало. Оказавшись не в состоянии даже начать свое сочинение, она только это и подала, воочию показав, таким образом, насколько правы были все нападавшие на меня за мое якобы пристрастное к ней отношение.

26 апреля

Директор мужской гимназии Н-в, являясь противником проникновения в среднюю школу «кухаркиных детей», открыто выражает эту свою тенденцию и, донимая своих учеников, разоряет непроизводительными расходами, старается выжить из гимназии всех менее обеспеченных учеников. На днях к одному из них приехала мать, простая крестьянка. Ученик был на уроке, и вызвать его, конечно, не разрешили. Директор же, узнав, кто она такая, стал разговаривать с ней; причем упрекал ее за то, что она сдала сынка в гимназию, говоря, что здесь ему не место и что, по ее состоянию, достаточно бы сдать его в городское училище. Бедная женщина, конечно, была смущена такими рассуждениями. А как должно это отозваться на самочувствии самого ученика? В разговоре со мной Н-в также выражал свое недовольство демократическим составом учениц гимназии, развивая ту мысль, что дети из неинтеллигентных сомой неспособны к какой-либо культуре. А с каким презрением он изрекал иногда, в бытность свою у нас в гимназии, при рассмотрении прошения какого-то бедного родителя: «Ответьте этому мещанину…». С такой точки зрения вся деятельность разных благотворительных обществ, помогающих учащимся действительно, не что иное как преступление. Ведь задача их в том и состоит, чтобы поддержать демократический элемент средне-учебных заведений. Долго ли будет еще держаться этот взгляд на культуру как на дело чисто барское?

27 апреля

Местные «союзники», со вступлением в их число такого энергичного деятеля, как Б-ский, почувствовали себя смелее и ударились в активную, даже боевую политику. На днях председатель родительского комитета Л-ский, избранный в городские головы, получил анонимное письмо от какой-то местной «народной расправы», угрожающее ему и сто имуществу «судом Линча», если он не откажется от звания городского головы.

Теперь того же остается ждать и нам, педагогам, против которых наш председатель ведет и устно и через печать самую возмутительную травлю.