Миша, как говорят китайцы, потерял своё лицо. Он сидел в углу, положив голову на колени и смиренно ждал милиционера. Не ожидал он от друга такой услуги. Вскоре приехал наряд милиции и транспорт из больницы, очень похожий на воронок. Мишу повели под белы руки, а мне только сообщили адрес больницы — улица Восстания, дом 45.

Это было совсем недалеко от Невского. Больница размещалась в шикарном старинном особняке, но все двери оказались закрыты. Это была больница для сифилитиков закрытого типа. В приёмном покое, куда с трудом я пролез, миловидная сестричка рассказала мне, что в пятницу вечером врачей не бывает. Содержатся здесь, в основном, люди из тюрем и других позорных заведений и, что в первую очередь о болезни сообщают им на работу и следят за их вредоносным влиянием на общество.

Часа два я ходил под окнами и ждал, что из них выпадет вниз головой мой друг. Я бы стал первым в комиссии по организации похорон. Коммунисты к этому относились всегда очень серьёзно. Будто в жизни более важных моментов не бывает. Наконец он выглянул и сквозь слёзы попросил сообщить обо всём жене. Телефона, чтобы пациенты звонили домой, в больнице не было, а почтовых голубей давно сожрали местные кошки. В палате, которая при буржуях была бальной залой, стояло сорок пять коек, пенициллином его уже начали колоть и будут продолжать до понедельника. В понедельник после выходных на работу должны прийти врачи.

Когда я позвонил его жене и сказал, что Мишу поместили в больницу по подозрению на сифилис, она потеряла дар речи. Потом стала блеять маловнятную дребедень, из которой мне стало ясно, что в беспорядочных половых связях она его давно подозревала. Но когда я сообщил, что ей нужно явиться к врачу в кожно-венерический диспансер с её половым партнёром, не дожидаясь розысков органами внутренних дел, она скисла. Сквозь рыдания она сокрушалась о сломанных карьерах и разбитых семьях. Потом Наташа спросила у меня адрес КВД, больницы и список продуктов, разрешённых к передаче.

— Питаться ему нужно хорошо. Ему нужны витамины — по матерински заботливо, заключила она.

На следующее утро, в погожий субботний денёк, я расхаживал под окнами больницы и перекрикивался с сифилитиками. Миша пообвык в новых обстоятельствах, ловко бросал мне холщовый мешок на верёвке, просил принести кефиру и папирос для соседей. Сам он не пил и не курил. Да и с женщинами… В общем, по партийным характеристикам слыл примерным семьянином. Соседи загибались от сифилиса, но с привычкой курить не расставались. В ближайшем гастрономе на улице Некрасова, в очередях, ожидая изобилия, толпился советский люд. Я носил из гастронома всякую снедь, а Миша ловко поднимал её по верёвке наверх. Видимо в нём заговорили гены революционных предков. Больше всего он боялся, что обо всём узнают в Смольном и второй секретарь ОК КПСС Ходырев не выпустит его в Иран, на строительство атомной электростанции. А без этого ему квартиру не купить. А если квартиру даст государство, то он купит «Волгу» или дачу. Планы роились в Мишкиной голове.

В воскресение я снова навестил друга и нос к носу столкнулся с его женой. Она взяла всё вину на себя, проклинала женщин за слабость, а мужчин — за антисанитарию душевных отношений. Говорила, что в понедельник пойдёт на приём к Софии Львовне со своим знакомым, чтобы не беспокоить зря милицию. Он был в шоке, но на приём у врача согласился. Порядочный был человек. Интеллигентный.

В понедельник к вечеру, после работы, я заехал в больницу навестить друга. Попросил жену забрать детей из детского сада. Достал по блату килограмм апельсинов. В них много витаминов, а витамины Мише сейчас очень нужны. В окне появился его краснорожий сосед и радостно заорал, что Мишу выпустили на волю. В приёмном покое его лечащий врач любезно сообщил мне, что никакого сифилиса у моего друга пока нет. Это было воспаление на фоне герпетической инфекции, которая выскакивает в виде гнойничков у людей на губах и других интимных участках кожного покрова, но лечению пока в СССР не поддаётся. Врач КВД просто не разобрался или перестраховался. Социальной опасности эта болезнь тоже не представляет. Но целовать женщин с простудой на губах он мне не рекомендовал.

— Так что советую и вам, и вашему другу вести здоровый образ жизни, закаляться и не злоупотреблять случайными половыми связями. А если что — милости просим в наше заведение — заключил доктор и крепко пожал мне руку на прощание.

По телефону Миша разговаривал со мной неохотно. Жаловался на головную боль и плохое самочувствие. Повторный анализ показал, что реакция Вассермана у Миши отрицательная. Всё остальное в нём было положительное и вскоре он с женой уехал на работу в Исфаган. А вернувшись из командировки, устроился на работу в Смольный, получил квартиру на Мойке рядом с Пушкиным, купил дачу, машину и вёл здоровый образ жизни. Встреч со мной он почему-то избегал. А я не настаивал. В аптеках, гастрономах и булочных стали продаваться импортные презервативы и опасность заражения при случайных половых связях отпала сама собой.

Синяя птица

Аве Гарднер — красавице и обольстительнице, звезде мирового кинематографа.

Ещё ребёнком я бегал в кондитерскую и любовался женским образом на восьмигранной коробке шоколадных конфет «Руслан и Людмила». Засыпая, погружаясь в мир снов и грёз, я гонялся верхом за ней по горам и дрался на мечах с бородатым Черномором. Среди своих сверстниц я не видел никого подобного. Красавицы, достойные моего воображения, появлялись только в кино. Хозяйка медной горы с лицом и фигурой Тамары Макаровой была ослепительна, но зла и жестока, а Золушка Жеймо слишком мала и простовата, хоть и мила личиком. С годами вкусы мои не изменились и даже первых советских красавиц с экранов я отвергал для прообразов юношеских утех. Поразила моё воображение актриса из американских фильмов, которые мы, повзрослев, ездили смотреть во Дворец культуры имени С.М. Кирова в кинотеатре старого фильма «Кинематограф» на Васильевском острове. Её звали Ава Гарднер.

Прошли годы, но над моим столом по прежнему висела фотография этой восхитительной женщины, вырезанная из югославского журнала Фильмский свет о фильме «Снега Килиманджаро». Малейшее сходство с этой женщиной заставляло меня долго ухаживать за девчонкой и добиваться её расположения, угощая лакомствами и походами в кино. Ава Гарднер стала для меня Синей птицей, которую я никогда не смогу отыскать.

Махнув рукой на свою навязчивую идею, я женился на простушке, похожей больше на Алёнушку с братцем Иванушкой, и растил с ней нашего первенца Тимофея. Прокормить семью в те времена было не легче, чем в русских народных сказках добыть меч-кладенец или убить Кощея-бессмертного. Чтобы заработать лишнюю копеечку приходилось бросаться на все трудные и опасные предложения, от которых нормальные люди бежали, сломя голову. Я мыл окна высоких зданий, таскал ночами тяжеленные мешки и бросался вниз головой со скачущих лошадей на съёмках русских народных сказок на киностудии Ленфильм.