«Флорида»

Так назывался пароход, на котором мы впервые отправились в Южную Америку. 1950 год. При всем том, что в этот момент наши дела процветали, кошелек был пуст. Вот почему предложение министра культуры Луи Жокса поехать на гастроли оказалось для нас как нельзя более кстати. Мы приняли на себя эту миссию с восторгом.

О любознательности

Актерская труппа заслуживает путешествий при условии, что состоит из людей любознательных. Любознательность для меня — жизнь. Она прекрасно уживается во мне с боязливым характером. Наблюдали ли вы когда-нибудь кошек, которые никак не решатся войти в лес? Они как можно дальше вытягивают лапки, но, чуть прикоснувшись к земле, прыгают назад, прижимают уши, выгибают спину дугой, ползут вперед, снова вытягивают лапу и наконец, преодолевая страх, все же идут вперед. Любопытство берет в них верх над страхом. Они подают нам пример.

Не будь любознательности, как бы мы преодолевали страх? Любознательность спасает от всего. Мы с Мадлен неизлечимо любознательны. К счастью, большинство наших товарищей разделяло это «высокое чувство». И если добавить к любознательности способность удивляться, которую каждый человек должен поддерживать в себе и развивать, чтобы сохранить молодость сердца, считайте, что мы относимся к категории людей «восторженных».

Так за время дальних странствий у нас образовался клуб восторженных, фанатиков путешествий. Пусть угрюмые люди сидят дома!

«Флорида» — судно-ветеран, совершающее свой последний рейс. Мы завладели им в Марселе, чтобы отсутствовать более трех месяцев. Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу, Монтевидео, Буэнос-Айрес.

В нашем багаже — декорации и реквизит к одиннадцати постановкам. Вес — более восьмидесяти тонн. Всего ехало человек тридцать — актеры и технический персонал; Лабисс и Пьер Булез тоже участвовали в гастролях, как и наш старый друг Сэми Симон, пионер радио. Мы обязались регулярно посылать во Францию «радиорепортажи» о своих гастролях и с этой целью записали монолог отца-иезуита — пролог «Атласной туфельки» — под аккомпанемент волн, которые резал форштевень «Флориды». Ритм клоделевской фразы и ритм волн, разбивавшихся о судно, были на диво синхронны.

В те годы путешествия, подобные нашему, являлись настоящими экспедициями. Война разъединила народы. Нам предстояло восстановить давние связи. На нас легла большая ответственность. Мы пройдем дорогами Сары Бернар, Люсьена Гитри, но воскресив память о них современным репертуаром, впервые показав театр авангарда вне Франции. Это было время, когда актрисы демонстрировали парижскую моду. Сейчас удобства сообщения сделали подобную демонстрацию ненужной, и если актрисам приходится еще думать о туалетах, то для того, чтобы не показаться старомодными! Что касается авангарда, то, посеянный нами, он возвратился к себе на родину, расцветя пышным цветом.

Снявшись с якоря, пароход скользил по воде, покидая марсельский порт. Позади, на пирсе, поднимались железные сходни. Дорога во Францию закрывалась. Отныне приключение стало неизбежностью. Продолжительность круиза — две недели.

То был мой первый большой круиз — до этого я плавал только на корабле «Раздел под южным солнцем», увозившим меня в Китай вместе с Брассером и Фейер!.. Я узнавал атмосферу и разгуливал по палубе, словно по «сцене, которая дышит»!

Я до сих пор ощущаю, как расширяется все мое существо, вступающее в схватку с жизнью. Воздух, море, чувство ответственности, слияние группы людей в единое целое. Мысли о том, что оставляешь позади и что ждет впереди каждое следующее мгновение. Сознанье, что переживаешь «воспоминание для будущего». Желание не упустить ничего из открывающегося взору — от зеленого луча при заходе солнца до мерного заката полярной звезды н медленного появления Южного Креста, на который указует перст раскачивающейся мачты. Парилка штилевой зоны близ экватора. Нервозность, которую там испытываешь, дурнота, словно при горной болезни.

Как глава труппы я был наверху блаженства. Я держал всех актеров в руках, они уже не могли от меня ускользнуть. Я вывесил в столовой «расписание работы». Заставлял их репетировать. Мы тренировались: гимнастика и физическая нагрузка. Восхищенные путешествием, они на все охотно соглашались. Эскадрильи летающих рыб. Наша первая встреча с акулой-молотом. Мы по очереди стояли на вахте. Каждое утро спускались в камбуз объедаться пиццой, которую готовили моряки. Наконец, обряд крещения при пересечении экватора.

На мою долю выпала только одна тягостная миссия. Оповещенный по радио, я должен был передать Майен, что ее мать, мадам Жак Копо, нашли мертвой в саду. Я всегда любил эту замечательную женщину. Закон цирка.

В один прекрасный вечер, проплывая мимо островов, зелень которых показалась нам необыкновенно чистой, мы различили на горизонте Сахарную голову и залив Рио в ореоле сияющего солнца.

Вот мы и у цели!

Сезон прошел как сладкий сон. Право же, это не поддается описанию. Система абонементов позволяла зрителям присутствовать в течение месяца на девяти спектаклях. Учитывая также, на скольких приемах мы побывали, нечего удивляться, что за несколько дней все перезнакомились, знали друг друга по именам. Мы стали «придворными актерами» для десяти-двенадцатн тысяч зрителей. В нашу честь устраивали празднества. Мы посещали университеты, школы, больницы.

Бразильцы, в особенности женщины, прекрасно понимают французский. Ночами я посещал школы самба-кариокка, а также учился танцам севера Ресифи. По забавной случайности я привез в Рио фрево Пернамбуку58, чем завоевал исключительную дружбу знаменитого бразильца Ассиза де Шагобриана. Мы ходили с проводниками в джунгли, присутствовали при обрядах макумба. На обратном пути сделали привал на вершине Корковадо, чтобы полюбоваться восходом солнца над заливом Рио. Мы ощущали необыкновенный прилив сил.