– Березин?! Хорошо, я проверю, - решил Богданов.

Вызванный им лейтенант рассказал все без утайки, и Богданов ясно представил себе, как это было.

Шла командирская учеба в дивизионе. Разбирали стрельбу с помощью самолета-корректировщика. Березин сидел задумавшись. Тема занятий была интересной. Сергею нравнлась работа летнаба. Воображение рисовало ему картину стрельбы, которую он, летнаб Березин, обеспечивает. Залп! Разрывы легли рядом с целью. Новый залп - цель накрыта. Сергею казалось, что он видит, как в воздух взлетели обломки бревен, имитирующих вражескую батарею.

– Лейтенант Березин, ваша команда?
– вдруг доносится до него.

– Беглый огонь!
– отвечает Сергей и, спохватившись понимает, что сказал не то.

Взрыв смеха.

– Вы знакомы со стрельбой с помощью самолета-корректировщика?
– спросил проверяющий. Березин молчал. В ушах еще звучал обидный смех.

– Лейтенант Березин окончил нормальное училище, - пояснил инспектирующему командиру руководитель занятий, сделав ударение на слове «нормальное».
– Он может не знать эту стрельбу.

– Почему вы молчите, лейтенант?
– - повторил руководитель.
– Доложите, сколько раз вы выполняли эту задачу?

«Много раз», - хочет сказать лейтенант, но вместо этого отвечает:

– Я знал эту стрельбу, когда окончил училище!

– А сейчас забыли? Выходит, деградируем?
– жестко бросил Богданов.

– Разве у вас нет времени прочесть учебник? Вот этот.
– И он показал Березину книгу, лежавшую перед ним на столе.

– А может быть, желания нет?

Сергей смущенно молчал.

– Я командир полка, - продолжал майор, - а вожу с собой в лагерь, как видите, все основные учебники...

– Вот что, лейтенант Березин, сейчас нет больше времени говорить с вами на эту тему. Решаем так: через неделю ровно в семнадцать часов ожидаю вас...

Проверку тогда Богданов устроил Сергею основательную. Майор даже улыбнулся сейчас, вспоминая об этом. Но главное - он убедился, что не ошибся в своих выводах. Стрельбу с самолетом, которую он дал лейтенанту, для проверки, тот провел образцово. Майор едва удержался тогда от похвалы. «Успеется еще», - решил Богданов. И правильно. Как оказалось, Березин снова «проявил характер»...

– Так что же мы решаем?
– вслух спросил майор.
– Предать его суду - значит отмахнуться от человека, пойти по линии наименьшего сопротивления. Мне думается, мы не имеем морального права так поступать. В народе говорят, что «даже дуги гнут с терпеньем и не вдруг».

– Как хотите, Николай Васильевич, а я был вынужден доложить об этом в штаб корпуса.

Богданов нахмурился:

– Поторопились немного, следовало бы нам получше разобраться.

Заместитель начальника гарнизона развел руками:

– Случай из ряда вон выходящий. Неповиновение. Скрывать нельзя. Да и вы сами в этом не заинтересованы. Потом неприятностей не оберешься. А разбираться можно до бесконечности.

Богданов покраснел.

– Скрывать, не скрывать? О чем вы говорите? Разве я об этом?.. Ну вот вы написали. Вроде как даже оправдаться нам помогли: дескать, все меры испробованы, воспитывали - не помогло...

Не помогло... Но перед своей совестью не оправдаешься.

– Вы что, Николай Васильевич, серьезно считаете, что Березина легко можно перевоспитать?
– спросил заместитель начальника гарнизона.

– Легко или тяжело, я не взвешивал, а помочь нужно.

– Разве наказание на помощь?

– Если оно соизмеримо с виной, подчеркнул майор.

– А вы не задумывались над тем, что эти молодые люди приходят в армию добровольно?

– Думал.

– А о том, что и конфликтов больше всего возникает именно с ними, с молодыми?

– Хотите сказать, что это наша недоработка?

– Именно!
– подтвердил майор.

– Жалеете, эначит, Березина?

– А вы?

– Нет. Жалость унижает человека.

– А вам не кажется, - негромко спросил Богданов, - что этот афоризм иногда оправдывает жестокость?

– Это не жестокость, а необходимость. Но я вижу, наш спор ни к чему не не приведет. Вы - командир полка. Лейтенант Березин - ваш подчиненный, и вы отвечаете за него.

– Я только считал своим долгом предупредить вас, что я доложил командиру корпуса, и, не скрою, мне жаль, что вы не захотели проявить твердость.

Богданов привык верить в людей, видеть и находить в них хорошее, помогать исправлять ошибки, избавляться от несвойственного им, чуждого, наносного. А его призывали сейчас отказаться от этого. Нет, с этим он согласиться не мог.