2. вопрос о Высшей военно-морской инспекции;

3. вопрос о присвоении особых прав командующему Верхнеднепровской флотилии;

4. вопрос об образовании морского отделения Военно-хозяйственной академии;

5. положение о комиссарах;

6. вопрос о передаче дел Штатного отдела МГШ Канцелярии НКМД;

7. вопрос о реорганизации управления Кронштадтской крепостью;

8. подбор материалов по проекту о военно-морском законодательном совете;

9. вопрос об участии в комиссиях и совещаниях;

10. вопрос о выдаче справок и словесных заключений;

11. вопрос о производстве дознаний и расследований;

Одновременно с этим мобилизационно-экономическое отделение МГШ вело работы по привлечению гражданских судов на флот, обратной передаче их Главоду, а Штатное отделение разрабатывало табели комплектации и штаты, занималось зачислением военных судов в ранги и т. д.

Нетрудно заметить, что работа МГШ теперь сосредоточилась на юридических и организационных вопросах.

Пересмотр уставов лежал на Морской редакционной комиссии и ряде подкомиссий для составления уставов и правил специальных служб для флота и береговых частей, созданных в феврале 1919 г. в МГШ в соответствии с докладом, утвержденным Э. М. Склянским и В. М. Альтфатером [904] . Частично они должны были заседать в Москве, частично – в Петрограде. Под руководством начальника МГШ, за 4 месяца предполагалось разработать прежде всего Морской устав и Устав караульной службы, затем Дисциплинарный устав, Устав внутренней службы для береговых частей флота и, в последнюю очередь, правила специальных видов службы, Хозяйственный устав и правила прохождения службы личным составом.

Вскоре бывший капитан 1 ранга В.С. Вечеслов представил проект основных положений «Морского устава воинского воспитания военно-морского флота (дисциплинарный устав)» [905] . Дисциплину устав определял как «воспитание и самовоспитание». Новшеством была идея условного наказания за первый дисциплинарный проступок, с тем чтобы в случае совершения второго проступка наказание удваивалось.

14 февраля 1919 г. из МГШ в РВСР поступило предложение образовать комиссию и подкомиссии для разработки новых уставов. Одна подкомиссия должна была заняться составлением Морского устава [906] и Устава корабельной службы, другая – Дисциплинарного устава и Устава внутренней службы береговых частей, наконец, третья – правил специальных служб. Это было тем более актуально, что в Красной Армии уже были введены новые уставы внутренней и гарнизонной служб, и ожидалось издание Дисциплинарного устава. Э. М. Склянский и В. М. Альтфатер дали согласие на это предложение. Общие положения уставов должны были утверждаться РВСР, к работе предполагалось привлечь представителей флота и опытных специалистов. Срок устанавливался в 4 месяца. Наиболее остро встал вопрос об обязанностях моряков и порядке корабельной службы. Переписку уставная комиссия должна была вести через Уставное отделение МГШ. Первую и третью подкомиссии предполагалось образовать в Петрограде, а вторую – в Москве. Подкомиссия по составлению правил специальных служб должна была состоять из семи секций – артиллерийской, минной, радиотелеграфной, механической, штурманской, авиационной и санитарной [907] .

Уже 18–19 февраля состоялись первые заседания совещания под председательством В. М. Альтфатера, в которое входили комиссар МГШ В. И. Пенкайтис, М. К. Сафронов и представители от МГШ, Балтийского флота, Морской академии и Волжской флотилии. Было решено в первую очередь (до «15–20 апреля сего года» [908] ) разработать Устав внутренней службы на судах, Боевое наставление (включающее в себя разделы о свойствах военно-морского оружия, о применении этих свойств «в отдельных типовых формах боевой обстановки» и о применении принципов, изложенных в предыдущих разделах, к отдельным типам боевых кораблей), Дисциплинарный устав. Устав боевой службы на судах должен был быть окончен к 1 мая. Прочие уставы – Хозяйственный, Караульной службы, Правила специальных служб (службы на подводных лодках, штурманской службы, речных операций, стрельбы по берегу) – должны были разрабатываться впоследствии. Все уставы, кроме Дисциплинарного, Караульной службы и Правил специальных служб, должны были разрабатываться в Петрограде, а эти три – в Москве. Надзор за разработкой уставов был возложен на бывшего капитана 2 ранга Г. Н. Пелля [909] . К лету 1919 г. появились уставы внутренней службы, воинского воспитания (дисциплинарный), о караулах и правила специальных служб [910] .

В частности, из проекта Устава морской караульной службы (введенного взамен Устава о караульной службе на военных судах 1913 г. [911] ) была устранена «парадная» часть, благодаря чему объем устава сократился на одну треть. Ограничено участие корабельного караула в церемониях, теперь он должен был участвовать только в подъеме и спуске флага, в приветствиях судов 1 и 2 рангов, в смотрах, в похоронах на корабле. Было добавлено описание караульного помещения.

В разработке уставов моряки несколько отставали от сухопутной армии, где их составление началось еще с осени 1918 г. В морском ведомстве, правда, уже летом 1918 г. появилась инициатива снизу: штаб Балтийского флота представлял проект дисциплинарного устава в Коллегию наркоммора еще 19 июля 1918 г. [912] , однако тогда никаких действий предпринято не было.

Вполне очевидно, что все эти вопросы не слишком близки к оперативным. Ирония истории по отношению к МГШ заключалась в том, что он во многом превратился в свой антипод – Главный морской штаб – и тоже потерял вес в ведомстве, уступив свое место Штабу коморси.

Одновременно с реорганизацией «старых» подразделений происходило создание новых. Так, по инициативе начальника МГШ Е. А. Беренса и комиссара штаба Л.М. Рейснер приказом по флоту и морскому ведомству от 14 февраля 1919 г. было образовано Архивное отделение флота и морского ведомства с подчинением Морискому (Комиссия по исследованию и использованию опыта войны на море в 1914–1918 гг. – Мориском). Задачей Архивного отделения было собирание архивных материалов и приведение их в порядок. Работа велась под руководством управляющего 2-м отделением III-й секции ЕГАФ (бывший Архив Морского министерства) А. И. Лебедева [913] , опытного архивного работника, заведовавшего Архивом Морского министерства еще с 1912 г.

В начале 1919 г. упорядочивается система военно-судебных органов Советской России и начинается работа комиссии под председательством Н. В. Крыленко по установлению норм уголовного права (процессуального и материального) в связи с восстановлением судов в военном ведомстве (военные трибуналы, полковые суды, следователи). При Организационном отделе Всероглавштаба было учреждено Особое делопроизводство по судебно-организационной части в РККА. 13 марта 1919 г. МГШ подготовил доклад о необходимости учреждения революционного трибунала в морском ведомстве. Уже на другой день В. М. Альтфатер утвердил штаты организационно-судной части (ОСЧ) при МО РВСР. Тогда же эти штаты были внесены на обсуждение межведомственной штатной подкомиссии [914] . 31 марта 1919 г. междуведомственная штатная подкомиссия при МГШ рассмотрела вопрос об утверждении временных штатов организационно-судной части при МО РВСР. Во главе подкомиссии в то время стоял старший помощник начальника Штатного отделения МГШ П. И. Шуберский, представителем от Наркомфина был Д. Г. Тарасов, от госконтроля – А. А. Милославский, от ГМХУ – А. Беляев [915] . Подкомиссия решила ввести штат нового подразделения с 1 июля 1919 г. в количестве 4-х человек. Данный штат был утвержден в качестве временного (до 1 июля) и объявлен приказом РВСР 12 апреля 1919 г. [916]

Фактически организационно-судная часть (или особое делопроизводство) приступила к работе в середине мая 1919 года [917] . 22 мая 1919 г. в СНК было направлено представление о выделении 15 706 руб. 48 коп. на организацию судебной части при МО РВСР с отзывами НКФ от 16 мая и НКГК от 17 мая того же года [918] . Учитывая темпы инфляции, нельзя сказать, что сумма, запрашиваемая для организации ОСЧ, была значительной.

Работа нового органа заключалась в участии в комиссии Н. В. Крыленко, даче заключений по вопросам военно-морской юстиции и руководстве существующими судебными органами. За время работы удалось [919] :