И Батыр Османович стал прощаться.

— Не положено гостю уезжать из коша, не отведав нашей еды, — удержал его Адемей.

— Чашку айрана, я, пожалуй, выпью, — ответил ему секретарь, отказываясь от приглашения зайти в кош. — Я спешу, не обессудьте.

Жамал выносит ему кружку пенящегося айрана. Батыр Османович осмотрел кружку со всех сторон, отхлебнул прохладный напиток и сказал:

— Айран-то хорош, спасибо, а вот кружка к нему не подходит.

Адемей мигом понял его и, быстро зайдя в кош, возвратился оттуда с деревянным обрубком в руках:

— А это пойдет? — спросил он у секретаря.

— Береза, что ли? — удивился Батыр. — Откуда она здесь?

— Выпросил у приезжих ребят. К следующему твоему посещению сделаю тебе хорошую кружку для айрана. А пока, может, отведаешь мяса молодого ягненка?

— Адемей, это же грех — трогать их сейчас.

— Мы трудились, как видишь, не покладая рук, — неужели не можем себе позволить поесть свежего мяса?

— Всему свое время. Мы еще у вас попируем, поверь мне. — И секретарь прощается со всеми уже окончательно.

Газик легко катится под гору, но водитель еще крепче, чем прежде, сжимает руль.

— Что, Борис, после дождя сюда на машине, верно, не добраться?

— Да, дорога трудная. На лошади добраться можно.

Выехали на широкую дорогу, напряжение спало, и Батыр Османович погрузился в воспоминания. Вспомнил он почему-то одного незнакомого человека, который однажды зашел к нему в кабинет и назвался его родственником.

— Что ж, я очень люблю и почитаю своих родственников, — ответил ему Батыр. — Пойди, пожалуйста, ко мне домой, я скоро закончу работу, и мы с тобой хорошо побеседуем.

Однако новоявленный родственник от приглашения отказался и стал вдруг просить Баразова, чтобы он похлопотал за него и помог ему получить тепленькое местечко ночного сторожа в колхозном саду. Очень тогда рассердился и огорчился Батыр Османович. Помнится, ответил он так:

— Вот что, брат мой, чем просить меня о протекции, ты бы лучше подумал о том, что скажет обо мне народ, если я на тепленькие места буду назначать своих родственников. Ты что думаешь, направляя на работу в этот район, меня так напутствовали: «Езжай, Батыр, там твоим родственникам плохо живется»... Так, что ли? Поверь, не затем меня послали сюда. Если ты считаешь себя моим родственником и уважаешь меня, — неужели тебе приятно, чтобы я краснел за тебя? Ступай, брат, к себе домой и берись за ту работу, которую поручают...

Обескураженный посетитель ушел, не промолвил и слова. Несколько лет Батыр о нем ничего не слышал. А недавно произошла новая и весьма любопытная встреча с «родственником». Баразов присутствовал на отчетно-выборном собрании горного колхоза. Сидел, как водится, в президиуме. Вдруг с задней скамьи поднялся какой-то человек и попросил слова. Батыр с удивлением узнал в нем «родственника» и шепотом спросил у председателя, кто это.

— Наш знатный кузнец, — ответил председатель, — когда-то был у вас в райкоме и просил, чтобы вы направили его на самый трудный участок работы, вот мы и назначили его в кузницу... Отличный работник, скажу я вам...

А «родственничек» Баразова тем временем уже взобрался на трибуну и оттуда во всеуслышание стал рассказывать о том, какой конфузный разговор произошел у него когда-то с секретарем райкома...

— Народ! — сказал кузнец. — В своей оплошности я уже однажды повинился. Вы знаете — работаю я, не жалея сил, и техника отремонтирована у нас как будто неплохо... Но сегодня я хочу еще раз попросить прощения у вас и у товарища Баразова. Человек, который дал мне тогда совет пойти к нему и попросить его о легкой работе, сидит сейчас среди нас. Я его не буду называть, но пусть он знает, что я ему не прощаю его грех, и аллах, надеюсь, тоже не простит. Вот и все. Сейчас я чувствую себя так, будто сбросил с души большой груз. — С этими словами кузнец сошел с трибуны.

Батыр Османович улыбнулся своим воспоминаниям: неожиданными путями приходят они в голову.

До райцентра было уже недалеко. По дороге заехал в школу-интернат, расположенную в пригожем лесистом уголке. Побеседовав с директором, педагогами и воспитателями, Баразов посоветовал нм завести своих коров и обещал похлопотать, чтобы колхозы выделили интернату по одной корове — колхозам будет ненакладно, а школе — прямая выгода...

Приближаясь к дому, Батыр Османович рисовал себе приятные картины: как детишки получили уже колхозных коров, как старательно они ухаживают за ними, наделяют их ласковыми кличками, спорят о том, чей теленок лучше... Не забыть бы завтра распорядиться...

Батыр Османович не заметил, как подъехал к дому.

Солнце печет вовсю. Только подумать: еще недавно было по-весеннему холодно, а сейчас... Воды в реке сильно поприбавилось. Она уже не походит на спящую красавицу, а скорей, напоминает необъезженного коня, скачущего по утесам. И шум ее изменился: вместо монотонных всплесков, не умолкая ни днем, ни ночью, звучит в ушах гортанная песня. Такие громкие, воинственные песни певали когда-то в старых саклях, притаившихся в самом сердце гор. Густой туман расползается от реки по всей равнине. Нынче перед рассветом неожиданно разразился сильный и долгий ливень, и река просто разбухла от воды.