Зрелище, открывшееся ему, потрясло до глубины души. Внизу свирепствовал настоящий ураган. Одновременно со смерчем на дне ямы вращался водоворот. Зелёная смешанная с грязью и остатками растений вода, бурным потоком закручивалась в том же направлении, что и «Воронка душ». Свирепые волны хлестали по горловине кальдеры, с рёвом устремлялись вниз и, грохоча, разбивались о торчавшие из воды камни.

– Эй! Дружище! – послышалось за спиной. – Я зд-д-десь.

Всебор резко обернулся и заметил Зубастика. Вжавшись в землю, тот лежал на склоне гребня и в ужасе вращал глазами.

– Какого чёрта ты тут делаешь? – выкрикнул Всебор. – Я же сказал, чтобы ты оставался с Ританаль?

– Я её боюсь, – закричал в ответ Жиль. – И с тобой мне как-то спокойнее, ведь мы друзья. Куда ты, туда и я.

– Глупый недотёпа, – Всебор подошёл к приятелю и дёрнул его за воротник. – Давай, поднимайся. Нечего разлёживаться.

– Где находится эта эльфийская безделушка? – поднимаясь на ноги, спросил Зубастик.

– Думаю, что там, – Всебор рукой указал на дно ямы. – Только не соображу, как туда спустится.

Цепляясь за товарища, Жиль подошёл к краю обрыва и от ужаса завыл.

– Разве есть на свете человек, способный туда отправиться? – запричитал он. – Такого дурака не найдёшь, даже за всё золото Тиаберии.

– Этот дурак перед тобой, – бросил Всебор. – Доставай из мешка верёвку. Другого способа не вижу.

За пеленой брызг можно было разглядеть несколько каменных плит, которые, судя по всему, оказались не по зубам даже «Воронке душ». Там, за серой завесой, трепыхалось что-то рыхлое и тёмное.

– Хочу добраться до тех камней, – крикнул он Зубастику. – Смерч цепляет их только краем, может, повезёт и меня не затянет в воронку. Как полагаешь?

– Самая дурацкая идея из всех дурацких, – отозвался Жиль. – Если верёвка порвётся, тебя мигом затянет в вихрь, а из него уже никогда не вырваться.

 – И всё-таки я рискну. Дёрну один раз, значит, со мной всё в порядке. Дёрну два, тащи назад.

Всебор обмотался верёвкой, а другой её конец Жиль привязал к растущему на склоне дереву.

– Не надо было смотреть на эльфов, – выкрикнул Зубастик. – Я предупреждал, они своим взглядом проникают прямо в башку. Вот та дамочка тебя и охмурила, чтобы ты выполнил всю сложную работу.

– Перестань, – отмахнулся Всебор. – Лучше пожелай мне удачи и не забывай про верёвку.

Он подошёл к обрыву и посмотрел вниз. Грязно-серые буруны, с ревом выгрызали землю под ногами, и чтобы не попасть в водоворот, ему нужно было прыгать с разбега. Шанс давался только один, и Всебор чётко понимал, – если что-то пойдёт не так, он навсегда останется в «Воронке душ».

– «Жиль прав, – подумал Всебор. – Не надо было смотреть на эльфов».

Он отступил назад и, упираясь ногами в землю, помчался к краю кальдеры.

Его обуял ужас. Свободное падения в пропасть, кошмарное буйство стихий, холод и одновременно жар, сверкающие поблизости молнии и осознание безнадёжности. Всё это Всебор воспринял за ничтожное время, в течении которого, длился его неуправляемый полёт.

Сначала обдало тёплой зловонной грязью, потом едкая пыль забила глаза и уши. Он мог разбиться о камни, но к счастью его подхватили восходящие потоки воздуха, и падение в центр кальдера оказалось не таким стремительным.

Всебор упал на сырую и вязкую песчаную подушку. Удар с такой высоты потряс и оглушил. Болело всё тело. Звенело в голове, во рту ощущался привкус железа.

Он приглушённо застонал и жадно втянул воздух.

– «Только бы ничего не сломал, – подумал Всебор. – Лучше бы тогда сразу вышибло дух».

Вспомнился синеглазый Скигер. Его намёки на то, что он всегда будет где-нибудь рядом. Теперь этот долговязый тип не казался ему таким отвратным.

– Развлекал болтовнёй, – прошептал Всебор. – А сейчас мог бы помочь.

Он разлепил веки, проморгался и, приподнявшись на локте, осмотрелся вокруг. Каменная плита, на которую он упал, оказалась бугристой и выщербленной. Повсюду виднелись трещины, глубиной в человеческий рост, и чешуйчатые наплывы. В одну из таких трещин, заполненных песком, он и угодил.

Превозмогая боль и дурноту, Всебор встал на ноги и, шатаясь, подошёл к огромному валуну. Но каждый шаг давался с трудом. Верёвка, свисающая с гребня кальдеры, намокла и теперь тянула к водовороту.

Только сейчас Всебор осознал, что возвращение назад сопряжено с ещё большим риском, чем спуск.