– Что такое? – едва ворочая языком, прошептал Всебор. – Я не могу дышать.

Он заметил, как в комнате сгустилась тьма, она сожрала весь свет, заполнила углы и затмила огонь свечи. Непроглядный удушливый мрак, маслянистый и клубящийся, словно стена отгородил его от окружающего мира, и Всебор в ужасе закричал. Но тьма поглотила и звуки. Он кричал, но не слышал крика, только чувствовал, как сотрясается воздух.

И вдруг из самой гущи мрака вышло полупрозрачное создание. Чертами напоминающее человека, но не человек. С огромными всепроникающими глазами и зловещим оскалом кривых и острых зубов. Тварь медленно подняла длинную руку и, растопырив пальцы, направила свой взор на Всебора.

– Тебя никто не слышит, – прошелестел голос. – Смирись живой и стань пищей для бессмертных.

– «Навь бездушная и жадная, – подумал Всебор. – Что может быть страшнее, чем потерять душу».

Слова Гильбрунды эхом зазвенели в ушах. Он вспомнил её безумный, наполненный отчаянием взор и животный, душераздирающий крик.

– Смирись живой, не продлевай свои мучения, – тварь приблизилась и посмотрела в глаза. – Успокой гнев, дай нам пищу, и твоя смерть станет избавлением.

Всебор почувствовал холод, вместе с которым пришла боль. Она пронзила мозг, парализовала и сковала мышцы, наполнив душу отчаянием. Он увидел, как из его тела выплёскиваются голубые сгустки энергии, и с каждой секундой таких всплесков становилось всё больше. Они с шипением устремлялись в сторону эфемерной фигуры упыря и растворялись в полупрозрачной оболочке его тела.

Боль разрывала на части, но он продолжал видеть и слышать все, что происходило вокруг. Отовсюду разносился зловещий шёпот, из темноты выползли упыри, опоздавшие к началу жуткой трапезы, тьма стала гуще.

– Я не жратва! – превозмогая боль, яростно закричал Всебор. – Убирайтесь прочь, гнусные твари!

Он услышал собственный голос, который прорвался сквозь звенящую тишину и неожиданно понял, что ни при каких условиях нельзя падать духом. Если исчезнет надежда, душа станет лёгкой добычей навьих колдунов, и тогда его уже никто не спасёт.

Поток голубых сгустков сначала померк, а потом и вовсе иссяк, превратившись в серебристые крошечные капли. Навь тянула безобразные руки, злобно огрызалась и нашёптывала заклинания, но всё было напрасно.

Боль отступила, чудовищная сила, что пригвоздила его к стене, ослабла, и он растянулся на полу. Он ещё не победил, только получил небольшую передышку. Вскочив на ноги, Всебор попытался схватить саблю, но тьма закрыла её и обожгла таким холодом, что на коже лица образовалась тонкая корочка льда.

– Всё равно не будет по-вашему, – отскакивая к стене, выкрикнул Всебор. – Я знаю, чего вы боитесь.

Он рванул пуговицу рубахи и вытащил «Кошачий глаз». Великий дар ведуна гневно пылал красным цветом. Не было больше успокаивающей зелени, которую он излучал в тиаберийском лабиринте, только жар, суровый и беспощадный. Амулет загудел, словно пчелиный рой, и выбросил столько света, что Всебор непроизвольно зажмурился. Обжигающая красная волна рассеяла тьму и навьи колдуны, проклиная человеческое волшебство, исчезли. Какое-то время он продолжал слышать их яростные вопли, но возвращаться к своей жертве твари не собирались. По-крайней мере сейчас.

– Так-то лучше, – прошептал Всебор. – Попробуйте сюда только сунуться. Я вас в капусту порублю.

«Кошачий глаз» разогрелся и обжигал кожу, но Всебор этого даже не замечал. Наваждение прошло, рассеялись страхи и тревоги. По-прежнему мерцал огарок свечи, храпели по соседству гости калибарского короля. Даже цикада, что пряталась среди камней цитадели, всё также настойчиво зазывала сородичей. Но Всебор знал – в эту ночь его жизнь изменилась бесповоротно, она уже никогда не будет прежней, ибо на нём лежала печать смерти. Навьи колдуны, лишённые законной добычи, не дадут покоя и будут преследовать всюду, куда бы он ни пошёл.

– Какой неожиданный поворот событий, – выдавливая улыбку, проговорил Всебор. – Теперь я для всех стану опасным попутчиком. Надо предупредить.

От пережитого ужаса гудело в голове и бросало в жар. Он покосился на саблю, валявшуюся у кровати, попытался её поднять, но в бессилии рухнул на пол.

– «Всё-таки гад успел кое-что у меня забрать, – подумал Всебор, распластавшись на полу. – Какая жуткая смерть меня ждала, если бы не…»

Он услышал шаги и, насторожившись, приподнял голову. Несколько человек шли по коридору, не опасаясь, что их присутствие будет замечено. Какое-то чувство подсказывало, что его беды ещё не закончились и, превозмогая усталость, он попнулся за клинком. Но было уже поздно.

– Вот ты и попался щенок! – послышался знакомый голос. – Никто не смеет плевать в рожу Харальду.

Бородатый наёмник и двое его приятелей стояли в дверном проёме и тихо посмеивались.

– Дай только с силами собраться, – отозвался Всебор. – И я плюну в твою рожу по-настоящему.

– В мои планы это не входит, – Бородач подошёл ближе и злобно сверкнул глазами. – Не хочу тратить время на такого оборванца как ты. Пусть этим займутся те, кто предпочитает снимать мясо с костей. Когда жратва ещё шевелится.